«Жужа», дергаясь в неимоверной вибрации, неслась со страшным грохотом прямо по путям и стрелкам, сшибая какие-то низкие заборчики и знаки, оставляя за собой дымный шлейф. По броне защелкали винтовочные пули: нас уже обстреливали с нескольких точек. А вот противотанковое ружье замолчало.

– Приготовиться покинуть машину! – заорал я что было сил, попутно вырывая штекер ТПУ.

Грохот, опрокинутые скамейки курилки, откатившаяся бочка с песком, занос, удар правым бортом по высоким колесам стоящего паровоза, что-то тяжелое и железное отвалилось то ли у нас, то ли у него, нас кинуло на стальную стенку: как крепко ни держались – спасибо шлемофонам за то, что мозги на месте остались, вновь удар уже справа, о край ворот, – но все же я оказался прав: наша бронемашина не застряла, а влетела прямо в депо, укрывшись от обстрела как стенами, так и сцепкой из трех паровозов.

Задний люк настежь, ствол пулемета туда – никого.

– Хватай все – и ноги отсюда! – крикнул я. – Федька, снайперка на тебе, потеряешь – порешу. Бегом марш!

Вариант того, что придется выскакивать из машины и бежать, нами предусматривался. Это жизнь, куда от нее денешься? Поэтому осталось только сумки схватить да ремни на плечи набросить – тревожные мешки вроде как. Спасибо, что укрытие нашли: выдалась малая пауза, удалось прихватить.

Огромный ангар депо, кирпичный, с железной крышей, поднятой на невероятную высоту, вдоль стен решетчатые мостики, дальше – балкон с будкой диспетчера. Укрытий – ноль, разве что в паровозах прятаться, да как-то такая идея слабо привлекает, сюда с двух сторон зайти можно и через окна стрелять отовсюду, а нам опять всех направлений не удержать.

– Сюда!

Как ни странно, но меня слушались. И более опытный Федька, и «научный руководитель». Рванули за мной, побежавшим к выходу, обратно – туда, откуда мы залетели в ангар. Паровоз прикроет: он «жужу» прикрыл и нас сумеет, нам много не надо, только за угол завернуть.

Под ногами гравий – шумно, зато следов не оставляем: не поймешь сразу, если нашей пробежки не видел, что смылись мы, что бросили свою броню на произвол судьбы и смотались.

– Туда!

Старое, добротное здание из красного, сильно потемневшего и закопченного кирпича, с арочными проемами окон и стенами толщиной как в Кремле, даже по цвету похожи. Это еще до торжества восставшего пролетариата построили – такой дом из пушек не разнесешь тяжелых, не то что из винтовок.

Подгонять никого не пришлось: все наддали. Первый этаж вообще без окон, разве что широкая дверь двустворчатая, скорее даже ворота. На втором окна есть, да и те в решетках. Что тут такое было раньше, что строили столь капитально?

Бегом, бегом, выстрелов пока не слышно – не видят нас синемордые. А кто это еще может быть? Только они, больше некому. Ладно, потом разберемся, бегом пока, бегом!

Гравий хрустит под подошвами, навьюченное железо звякает, в спешке подхваченная сумка норовит съехать куда не нужно, колотит вообще по причинному месту, а я ее даже поправить не могу. А вот шлемофон танковый – долой, к черту, он теперь только мешает. Снявши голову, по волосам не плачут, и тем более по шлемофонам. Надо будет – еще выдадут. Нам все выдадут, чего ни попросим, особенно звездюлей: их у командования всегда от пуза, вволю.

Там не закрыто, я это отсюда вижу – створка даже не притянута. Крепкие такие ворота из толстой доски, закругленные сверху, потому что проем тоже под арку, да еще художественно так выложен повернутыми кирпичиками. Мало было эдакий блокгауз выложить – еще и красоты добавили, изысков вроде как.

Первая пуля нагнала нас, когда я уже тянул тяжелую створку ворот, осевшую и застрявшую в грязи. В ту щель, что была открыта, разве что кошка была способна проскользнуть. Пуля пробила доски чуть левее моей головы, напомнив о том, что лучше торопиться.

Напоминание сработало, шесть рук с такой силой дернули створку на себя, что все же сдвинули на полметра, не меньше. И когда еще несколько пуль ударило в ворота, мы уже ломились внутрь, и подгонять нас точно не было нужно.

Весь низ представлял собой один общий зал, совершенно пустой, с железной лестницей, ведущей на второй этаж. Еще была железная труба, торчавшая из пола и уходившая в люк в потолке. Что-то это мне напомнило, но что именно – думать было некогда.

– Наверх!

Сил вообще нет: последние отдал на то, чтобы ворота открыть, – а ноги почему-то бегут, и так бодро. Дыхание со свистом, в горле какой-то ком липкий встал, взмок как мышь под одеждой, прилипает все, а вот бегу и бегу.

Ступеньки гулкие, на второй дверь тоже открыта. За нею зальчик небольшой, из него в разные стороны комнатки. Прямо за дверью свалил с себя все, оставшись с немецким автоматом, скомандовал:

– Иван, прямо отсюда держи ворота, мимо тебя никто не сунется. Федька, проверить надо все же.

– Это без вопросов, – просипел еле дышащий Федька.