Крючок утопился легко, ударило в плечо, садануло по ушам. Вторым глазом я увидел, как споткнулся черный конь, как завалился назад, а потом сразу вперед всадник, беспомощно свесившись. Попал! И сразу же заколотил РПД, плюясь огнем, заставляя гулко отзываться стол под сошками и выпуская в сторону конного разъезда очередь за очередью. Свалился еще один всадник, причем вместе с конем, но двое успели доскакать до опушки и исчезнуть за деревьями.

Черный конь со свесившимся с него наездником поскакал куда-то через поле, стрелять вслед ему не стали.

– Нормалек, – пробормотал я, толкнув слегка Ивана в бок. – Мы пока ничего, а у этих уже трое. Нормально, а?

Иван ничего не ответил. Несмотря на то что ему удалось завалить еще одного противника, он становился все мрачнее и мрачнее.

Где-то в отдалении хлопнул выстрел, затем второй, третий, потом звуки посыпались как горох из мешка. Оставив Ивана, я вновь на четвереньках пересек второй этаж, заскочив в комнату Федьки. Тот прятался за подоконником, но паники никакой не проявлял. Пули били и в наружную стену, и во внутреннюю, заполняя комнату побелочной пылью и осыпая целые пласты штукатурки. Пару раз пули попадали в прутья решетки, которая звенела от ударов. К счастью, рикошетов пока не было, пули все больше застревали в стене, а то могло бы достаться неслабо.

– Нас так просто не возьмешь! – сказал Федька, раскручивая цилиндрический футляр и извлекая оттуда перископ «Разведчик», который нам тоже подогнали на Ферме и который Федька со свойственным ему пошлячеством переименовал в «пенископ»..

– Ну что? – спросил я у него, когда он высунул объектив перископа над подоконником.

– Пока только стреляют, – ответил Федька после паузы. – Но народу там… все депо занято…

– Дай глянуть!

Действительно, весь низ больших окон депо расцвел вспышками и дымками, бил оттуда как бы не целый взвод, пусть пока и без всякой пользы. А вот подобраться никто не пытался: четверо кавалеристов оказались единственными, кто покинул убежище.

– Паси противника! – сунул я «пенископ» обратно Федьке и бросился к той стене, что нависала над входом, – глянуть, что там делается.

Не делалось ничего, до ближайших строений было не меньше пятисот метров, и с того направления не стреляли, хотя какое-то движение в желтом станционном здании я успел заметить в бинокль. Понятно, с того направления, похоже, тоже пока заслон выставили. Нас целенаправленно пытаются обложить. И это, естественно, не радует совершенно.

Следующий час прошел достаточно спокойно. Обстрел окон пожарки со стороны депо не прекращался, но был он нечастым – скорее для того чтобы обозначить свое присутствие. Атаковать тоже не атаковали, да это и понятно: любая атака означала потери, а мы их за день и так неплохо пощипали. Не думаю, что им все равно: адаптантов куда меньше, чем людей, и потери должны быть для них чувствительны.

Другое дело, что теперь я не сомневался ни единой секунды в том, что они нечто задумали. Слишком все происходило спокойно и несуетливо – явно какой-то план подразумевался.

– Темноты ждут, – уверенно высказался на сей счет Иван, а Федька его так же уверенно поддержал. – До нее не так долго осталось, и в темноте они лучше нас видят. Тогда и ударят.

Мы сейчас собрались в тамбуре, устроив импровизированный военный совет, не забывая при этом постоянно поглядывать в перископ, чтобы не проспать атаку. Несколько раз пальнули из пулеметов в сторону противника, чтобы о нас не забывали, и пару раз выстрелил я из снайперки, но оба раза промахнулся.

– А на свету?

– На свету мы лучше, однозначно, – ответил Иван. – Проверено.

– А чего они тогда поперлись днем на мародерку? – удивился я.

– В тени Тьмы, так сказать, прости уж за неуклюжую фразу, темнота такая густая бывает, что даже они не видят ни черта, – ответил он. – Да и какой это свет там? Так, сумерки.

– Это точно, – согласился я.

– Они просто ждут, чтобы все преимущества по полной программе использовать, – добавил Федька.

– Или просто ждут, когда к нам твари пожалуют, – вздохнул Иван.

Да, это было совсем нерадостной перспективой, и в глубине души все понимали, что Иван прав. Твари просто обязаны были появиться. Их до сих пор не было потому, что все же станция не так близка к границе Тьмы, как сам город. Это Федька так сказал. И еще нам всем вспомнились первые двое убитых, которых мы с Федькой из окна уложили. С ними ведь на манер домашней собаки темная тварь шла… А не могут ли они их на нас просто натравить?

– Значит, так, – сказал я. – По здравом размышлении можно сказать, что так или иначе, а нам отсюда придется дергать. Это если исходить из того, что мы не намерены принимать тут последний и решительный, а будем трепыхаться до последней возможности. А чтобы сдернуть, нужна дымовая завеса, она нам какую-то фору организует. Поэтому шашки держать под рукой. Сколько их там осталось?

Иван рывком открыл брезентовую сумку, быстро пересчитал картонные цилиндры, затем сказал:

– Девять штук есть.