– Это у которых кабина в желтый цвет крашена?

– Они самые, – подтвердила она. – Эту компанию один дядька открыл, Фоменко фамилия. Сначала такое дело всерьез не принимали, а потом выяснилось, что отлично зарабатывают, людям-то в кабаке посидеть охота или в гостях. В общем, в прошлом году ее национализировали: мол, пусть в городской бюджет работает, – Фоменко директором поставили. Но он гараж поджег и уехал в Сальцево. Теперь там какую-то транспортную компанию открыл.

– А Администрация?

– Наши предъявили какие-то претензии, но их оттуда послали прямым текстом. На этом и затихло. Кто Фоменко видел – говорят, что теперь с охраной ездит.

– Есть причины? – спросил я.

– Ну слухи всякие ходят, – сказала Настя уклончиво. – Мысль про «длинную руку» старательно внушают. Да и вообще, какие-то странные дела время от времени происходят, но тоже все на уровне пересудов.

Я только хмыкнул. Верилось как-то легко, насколько я успел разобраться в устройстве общества. Судить, правильно оно или нет, пока не могу, мало здесь времени провел, но вот в такие истории уже верю.

Улица Урицкого была исключительно жилой, поэтому пустой. Лишь на крыльце какого-то дома в световом пятне курили трое вооруженных мужчин, и над другими подъездами светили фонари.

Чем действительность Отстойника отличалась от той, в которой жил я, – здесь строили по-другому. Если в моем слое подъезды даже в старых домах были в основном со двора, за исключением совсем уж древних, дореволюционных построек, то здесь они выходили на улицы, были именно «парадными», а двор обычно располагался сзади, и в него выходила другая дверь. В этих дворах раньше, наверное, играли дети и сушилось белье, а сейчас стояли еще и многочисленные сарайчики, построенные из всякого хлама, впрочем, и для песочниц с деревянными горками в отдельных дворах место оставалось.

Дом Насти ничем не отличался от остальных – трехэтажный, в потрескавшейся желтоватой штукатурке, с мощными решетками на всех окнах – тюрьма тюрьмой.

– Ну что, – спросил я. – Мне на чашку кофе напрашиваться или сама пригласишь?

– Не приглашу и не напрашивайся, – ответила Настя, хотя при этом подошла и обняла меня за пояс. – Просто и Ленка сейчас дома, и тебе завтра на службу, и вообще. А так я не против, правда, даже рада была бы, я уже полтора года одна. Какой полтора, два уже, ужас. Поцелуй!

Губы были теплыми, нежными, она даже задрожала, когда я ее обнял, и сразу вырвалась.

– Все, все, все, остальное потом, – сказала, поправляя волосы. – Не хочу так, как студенты. Ты… ну в общем, понял, придумаем что-нибудь, как выспишься после смены – найди меня, хорошо? На аэродром приезжай.

Она теперь сама поцеловала меня, крепко, жарко, снова оттолкнула и быстро поднялась на крыльцо, постучав в дверь. Почти сразу ей открыли – вахтер подглядывал, наверное. Настя исчезла в парадном, а я, вздохнув, завел мотоцикл. И решил, что она, пожалуй, права. Как-то не готов я встречаться с женщинами в общаге или коммуналке с соседями. Она что-то другое имела в виду, но вот я – именно это.

«Харлей» рванул с места и понес меня в сторону Горсвета: я еще спокойно успевал поставить мотоцикл в гараж и сесть на «пепелац». Несколько раз я из чистого хулиганства прокатился по большим лужам, поднимая целые стены брызг, благо сам в плащ-палатке, и вскоре поймал себя на том, что у меня впервые с того момента, как я провалился сюда, такое прекрасное настроение. Хотелось выписывать восьмерки, гикать и никому не давать спать в округе. И вообще, кажется, я влюбился.

– Федь, два вопроса, – сказал я, стоя перед зеркалом на дверце шкафа и вытирая мокрые волосы вафельным полотенцем.

– Валяй, – сказал Федька, натягивающий сапог на свежую, туго намотанную портянку.

– Тех бабок, что взяли с генератора, мне хватит снять нормальную квартирку? И второй вопрос – когда сумеем скататься за машинами на тот твой склад?

– Встречный вопрос: нормальная квартирка – это что? – поинтересовался он.

Нога заскочила в голенище, и каблук со стуком ударил в пол.

– Что-то такое, где можно жить вдвоем с женщиной и как можно меньше пользоваться удобствами в коридоре.

– Ах вот оно что, – усмехнулся он. – Настя-летчица?

– В общем, да, – кивнул я, не видя смысла скрывать.

– Кто к ней только не подкатывался – даже я, грешный, а тут на тебе, – засмеялся он. – Повезло, только сам понимаешь, барышня с характером, блуданешь – вешайся сам. Разбомбит с воздуха, «ей сверху видно все, ты так и знай».

– И все же?

Полотенце повисло на спинке кровати, а я натянул майку, на нее свитер. Надо будет сорочек прикупить, если трикотажа здесь нет. И еще один свитер – самая оптимальная одежда.

– Ну есть несколько домов, где внаем сдают, но все с какими-то проблемами. То без кухонь, то санузлы общие, но в принципе можно.

– А дорого?