– Без проблем, все насквозь просвечивается. Только подвалы здесь проблемные. Такую кладку разбирать никаких сил не хватит, кирпич колется, а он тоже ого-го. Вот и приходится их обходить из года в год…

– Федька, заткнуться можешь? – подал голос Трахомыч. – Если не западло, конечно.

– Трахому какую нашел? – съехидничал Федька.

– Ага, тебя. Только пристукнуть нельзя. Тихо, короче.

Подвал оказался пустым. Затхлый и сырой запах, чавкающий слой грязи под ногами, какие-то гнилые доски грудой, да и все. Даже «темной травы» не было – спокойное место. Двое осветителей все равно прошлись с мощными фонарями на шестах, засовывая их в самые немыслимые закоулки, и лишь когда они закончили, Трахомыч дал команду подниматься наверх. Когда поднимались, Федька сказал:

– Все равно не расслабляйся, понял? Тварь могла в соседнем подвале вылезти, ночью прошляться, не найдя добычи, и залечь уже в другом подвале. Ей даже уже все равно, если туда какой-то свет пробивается, лишь бы несильный. А по такой погоде он везде несильный.

– Часто попадаются?

– Да каждый второй выход что-то стреляем, – подумав, ответил он. – И в половине случаев как раз в таких невинных местах. Так что давай поаккуратней. И держись четко правее, на шаг назад, а то сталкиваемся на поворотах.

– Хорошо, прослежу.

Пока не поднялась вторая группа из дома напротив, нас в следующее строение Власов не пускал. Все делалось неторопливо, вдумчиво, шаг за шагом, к чему я, собственно говоря, отнесся только с одобрением – сам суеты не люблю и знаю, что половина проблем в этой жизни от спешки. Только когда обе команды выстроились на середине улицы, старший скомандовал:

– Пошли! Поаккуратней!

Второй подвал был почти близнецом первого – тоже никаких следов проникшей Тьмы, но тщательность проверки и «просветки» осталась прежней. Каждый угол, каждую щель, каждый закоулок, всюду должен был попасть свет во всей своей мощи. Так провели время до обеда, пройдя почти половину улицы. Около часу дня к нашему опорному пункту подкатила полуторка с надписью на бортах «Комендатура», и оттуда сгрузили две фляги-термоса. «Обед!» – оживился народ.

Обход прервался, все расположились вокруг машин, подставляя выданные миски под суп, оказавшийся вполне наваристым гороховым, даже с копченой грудинкой. На второе была картошка с мясом, затем чаю налили. Все добротно, жить можно.

– Перекур пять минут, потом продолжаем! – объявил Власов.

Все задымили папиросами, некурящим оказался чуть ли не я один. Как понял, тут многие закурили вроде как от нервов. То ли я один такой толстокожий, что так и не тянет подымить, то ли что другое – не знаю. Я отошел чуть в сторонку, оглядываясь по сторонам.

Как странно. Ведь совсем недалеко, рукой подать, вполне живой город, пусть грязный и побитый жизнью и временем, но именно живой, в нем есть та самая аура, сопровождающая населенные людьми места, а здесь, всего лишь в полукилометре от периметра, ощущение жизни отсутствовало напрочь. Просто камни, просто доски, просто развалины – и никакого даже остаточного следа человеческого духа.

Когда я в свое время гулял по развалинам древнего Херсонеса, заходил в римский Колизей, мне казалось, что даже сейчас можно уловить некое эхо духа тех людей, что населяли те места в древности. А здесь – нет, как стерли, как выстирали со щелоком. Ничего.

Серо, ветрено, мокро, грустно. Несмотря на дождь, летают вороны, а дальше они немалой стаей обсели крышу заваленного дома. Дохлятину, что ли, нашли какую? Черт его знает, нам туда не надо, дойдем до конца улицы – и обратно, за периметр.

Откуда-то слева, с параллельной, доносились голоса, стук, грохот сбрасываемых на землю досок – работали штрафники. Им, похоже, обед пока никто не привозил. Не повезло. Плохо, наверное, быть штрафником.

– Пошли!

Голос Власова. Пошли так пошли, я уже давно готов, хотя, конечно, минут двадцать после обеда я бы полежал. Но не здесь – здесь лежать не хочется, я даже заметил, что карабин из рук даже на секунду не выпускал, так и придерживал в положении «на изготовку», пока вокруг оглядывался.

Построились в боевой порядок, двинули параллельными курсами по противоположным сторонам улицы, выдвигаясь к тому месту, на котором завершили свои труды перед обедом. Блин, только сейчас понимаю, какой невероятный объем работы надо выполнить, чтобы просветить здесь все. Это за периметром только по-настоящему темные места надо обходить регулярно, а здесь, куда в каждый отдельный подвал успевают заглянуть разве что раз в несколько недель, приходится просматривать все. А как и вправду что прячется да сейчас кинется.

– Внимание! – послышалась команда идущего впереди Трахомыча. – Травка есть!

Все насторожились, даже было слышно в тишине, как задышали по-другому. Это уже знак, все верно. Мне было видно с верхушки лестницы, как елозят по грязному полу и стенам лучи фонарей – головная двойка искала опасность, добивать травку будут уже фонарщики.

– Вторые, вперед! – послышался голос.