С фигурой там все было замечательно – непохоже, что растолстеет от пары ложек сахара.

– Понятия не имею и проверять не хочу, – решительно заявила она, но при этом схватила пряник из бумажного кулька.

Я решил не отставать и тоже потянулся к кульку. Пряники и вправду оказались хорошими – мягкими, с толстой глазурью, прямо как из детства. Их мать любила покупать, а сам я потом уже как-то пренебрегал. А тут вот вспомнилось, даже как будто домашним теплом повеяло.

– Как тебе? – спросила Настя, демонстрируя обкусанный.

– Вкусно. Тут пекут?

– Не-а, в Сальцеве, здесь только торгуют. Там какая-то решительная тетка пряничное производство придумала.

– А чего, – пожал я плечами, – нормально. Черствеют долго, хранить легко, с доставкой проблем никаких.

– И в магазине расхватывают – они недавно появились, – добавила Настя. – Дети любят.

– Детей здесь мало, как мне кажется. Правильно кажется?

– Очень мало, – кивнула она грустно. – Они ведь не растут.

– Не понял? – чуть не выронил я кружку.

– Как мы не стареем – так дети не растут… – Она посмотрела на меня с удивлением. – Будешь с грудничком на руках лет десять сидеть. Потом он еще век будет до половой зрелости расти. Некоторые не поняли – теперь не знают, что делать. А некоторые же просто детьми провалились: у взрослых на такое монополии нет. Мы здесь как вампиры, блин, в этом самом… «Интервью с вампиром» смотрел?

– У вас тоже был?

– Был, там еще этот, Джейк Бэрроу снимался.

– Это кто?

– У нас самая звезда, актер американский, сектант.

– Том Круз?

– Не знаю такого, – покачала она головой. – Но там эпизод был с девочкой, которая так и осталась маленькой. Старой стала, злой и мудрой – и все равно маленькой. Прикинь, как тут быть ребенком? Ты уже академиком будешь, а тебе все: «Мальчик, уступи тете место».

– М-да…– протянул я, прикинув. – Не… не надо, ужас какой. И половой вопрос опять же… это сколько лет ждать?

– Похоже, что здесь один к десяти. Шестнадцать лет? Ну считай сам.

– Блин, как минимум сорок лет подросткового онанизма, – прикинул я и заключил: – Оторвется.

Она захохотала.

– Может, и наоборот, до стальной крепости накачается, – потом прервала смех, сказала: – А теперь подумай, какой это ужас для нормальной женщины, что ей здесь даже детей нельзя. Как здесь жить, а?

Она заметно погрустнела и задумалась.

Ничего этой ночью между нами не случилось. И не должно было. Несмотря на мои возражения, Настя уложила меня спать на топчан, сказав: «Тебе завтра ехать, и ты после смены, выспись нормально!» – а проснулся я уже по будильнику.

– Ты куда? – возмутилась она. – Темно же!

– Тут всего улицу пройти, и вооружен хорошо, – уверенно заявил я. – Да все нормально будет – забыла, где я работаю?

– С ума сошел? Ой, блин, да ты там без году неделя, тоже мне ветеран нашелся! Звони в общагу, пусть Федору передадут, чтобы за тобой на аэродром заехал. Здесь это нормально, в порядке вещей – и разбудят, и передадут.

– И то! – словно на стенку наткнулся я.

Действительно, Федька еще с вечера воду не сливал, и машину прямо во двор загнать собирался, договорился с вахтой. Ему только нырь в кабину – и никаких проблем.

Настя взялась за телефон, покрутила диск, затем сказала:

– Девушка, Засулич, четырнадцать, дайте, пожалуйста, вахту. Спасибо.

И передала мне трубку.

Действительно оказалось все просто. К телефону дежурный подошел, я представился и в двух словах ситуацию объяснил: мол, застрял по темноте, надо, чтобы товарищ заехал. Там лишь имя и номер комнаты уточнили и спросили, во сколько надо сказать. Осталось спасибо сказать и трубку повесить. А я по темным аллеям собирался бежать, кретин.

Так у меня оставался еще час на отдых. Настя предложила мне еще поспать, но я отказался, уселся на скрипучий стул с чашкой чаю, а предложил подремать ей. На этот раз она легко согласилась и быстро прикемарила на топчане, положив под голову маленькую вышитую подушку-думочку и тихо посапывая во сне. Одна прядка русых волос упала ей на лицо, и мне казалось, что она Настю щекочет. Я тихо подошел и аккуратно убрал ее назад.

Федька подъехал через час с небольшим к самому шлагбауму, бибикнул. Я к тому времени даже свой «гаражный» комбинезон натянул – там все же с машинами возиться придется, изгваздаюсь. Перед тем как выходить, я на всякий случай осмотрел ангар и лишь потом разрешил Насте меня проводить. После того как она страстно поцеловала меня в свете фар, явно специально для Федьки, я тихо ей шепнул, дух переведя:

– Бегом в караулку, темно еще!

– Хорошо, – лишь кивнула она и похлопала по висящему автомату. – Я тоже барышня не кисейная, не беспокойся.

Калитка с грохотом закрылась за мной, а я вскарабкался в высокую кабину «опеля».

– Доброе утро, мля, – сказал зевающий Федька. – Ругаться хотел всякими словами, но сейчас глянул – и не стал. Сам бы того… не пошел в общагу, в общем. Как оно?