Кивнул он при этом на ангар, явно ожидая подробностей, но я пропустил вопрос мимо ушей и лишь спросил:

– Ну что, в Порфирьевск?

– В Порфирьевск, фуле нам, красивым, – хмыкнул Федька, разворачиваясь задним ходом. – Трос есть, домкрат есть, у тебя боекомплект полный?

– Полный.

– Надо бы вообще двойной или тройной возить, мало ли оно что.

– А я двойной и взял вчера, мне там сразу на зарплату нагрузили.

– Это правильно, это одобряю, – кивнул Федька, вглядываясь в дорогу, по которой метались пятна света из фар.

Улицы города были совершенно пустынны – лишь фонари над парадными светились. Даже за окнами мало где свет пробивался: все пока спали. КПП выросл как-то неожиданно перед нами, ворота накопителя распахнулись, пропуская нас в безопасность досмотровой площадки. К машине подошел заспанный сержант в сопровождении двух солдат, с крыши, из-за колючего ограждения, в нашу сторону развернулся «максим» на треноге.

– Куда в такую рань? – мрачно спросил служивый, явно с Федькой знакомый.

– Мародерствовать, куда еще, – усмехнулся Федька. – В Митино планируем.

– Опять к Тьме несет, – пробормотал тот, забираясь на заднее колесо и заглядывая в кузов: – В ящике что?

– Инструмент, запчасти.

– Открой.

Солдат, стоявший справа, постучал по двери кабины и, когда я ее открыл, быстро заглянул под сиденья, после чего сам захлопнул дверцу. К Федьке тоже претензий не возникло.

– Давай, только на окраинах не зависай, по-швыдкому проскакивай, – сказал сержант, знаком подавая команду открыть вторые ворота.

– Давай, спокойной смены, – ответил Федька и рванул грузовик с места.

Замелькала в лучах уже привычная разруха, лужи разбрызгивались колесами, и брызги летели на стекло, расплываясь в россыпь искр, и тогда включались шипящие пневматические щетки, сначала размазывая это все в мутную пленку, но потом все же прочищая поле зрения.

– Ничего, ничего, за окраину выскочим – и поедем спокойно, медленно, с песнями, – сказал Федька, напряженно крутящий баранку.

Один раз что-то крупное и темное метнулось в свете фар, но не на нас, а, наоборот, наутек, – а больше никаких приключений не случилось. Последние постройки остались позади, а вокруг раскинулась чернота поля, не столько видимого, сколько угадываемого.

– Заипца ^[6], – сказал Федька, закуривая папиросу и опуская боковое окошко. – Пока самую гнусь проскочили. Но ты это… не расслабляйся, ствол держи наготове.

– А что может быть?

– Да хрен его знает. Для бандитов темно, они сами пока прячутся… да мало ли что – просто держи.

Я только хмыкнул скептически.

– Хуже всего сломаться здесь посреди ничего, – продолжал развивать мысль Федька. – Я поэтому и запчасти скупаю постоянно и по два дня в неделю под машиной валяюсь. Мы в свое время привыкли к тому, что машина если ездит, то ездит, поломка – это ЧП, а на этих… даже у «немцев» с «американцами» поломки – это вариант нормы, если мелкие, а о наших «ГАЗах» и «ЗИСах» и говорить нечего. Хотя вон «ГАЗ-67» бегает, ничего. Хотя тоже с подвеской проблемы постоянные, разбивается.

Федька был в разговорчивом настроении, а я, наоборот, в молчаливом, поэтому диалог быстро превратился в монолог. Но его это не напрягало, потому что болтовней, как я понял, он сон сгонял.

Вскоре за спиной небо начало становиться серым, забрезжил смутный и вялый рассвет. Затем больше, и вскоре темнота вокруг начала понемногу истачиваться, испаряться, превращаясь в мутную, серую хмарь. Потом и вовсе утро настало – мерзкое, правда, ветреное и дождливое.

Дорога совсем раскисла, ехали медленно. Федька даже сказал:

– На грузовики кидаться не будем, хоть город за них больше платит. Что поменьше берем, чтобы «блиц» тащить мог на тросу по такой помойке.

– Это если не заведем?

– Может завестись, а потом проблемы начнутся, – пожал он плечами. – Всяко может быть, главное – не нарываться.

Поле сменилось лесом, опять стало темнее, правда ненадолго: день неумолимо вступал в свои права, изгоняя ночь из своих владений, до тех пор пока не придет ее смена. Грузовик переваливался по колдобинам, покачивался, брякал металлический капот, погромыхивал кузов, елозил инструмент в ящике, но крепкий германский полноприводный грузовик катил легко, кажется даже совсем не напрягаясь.

За лесом была развилка, на которой мы свернули на куда менее раздолбанную дорогу: видать, по ней куда меньше ездили, не размесили.

– Все, пошли на север, к Тьме, – прокомментировал Федя. – Крути башкой, выискивай проблемы.

– Понял.