Пока же не до воспоминаний. Поднимаюсь с лежака, названного Паниным каменным, и быстро надеваю штаны, рубаху и мягкие сапожки. Далее быстрый поход в кривоватый сруб с отверстием в полу. А затем наступило время испанца. Сначала под его надзором и вышедшими на улицу гвардейцем и обозником, кутающимися в тулупы, я делаю пробежку от ворот постоялого двора по заснеженной дороге. Пробегаю примерно сто метров, которые пока неизвестны в этом времени, а затем возвращаюсь. И так десять раз подряд без всяких передышек. Да и глотать ртом морозный воздух — весьма неприятное дело. Предпочитаю дышать носом и не сбиваться с заданной скорости.

Затем шли упражнения, которые я сам предложил наставнику. Тот подумал, несколько раз выполнил их сам, и полностью одобрил. Поэтому каждое утро я делаю наклоны, отжимания, приседания и растяжку. Далее идут нелюбимые мною стойки. К тому времени тело настолько разгорячено, что от него валит обильный пар. Но Алонсо не обращает внимания на подобные мелочи и требует показывать заученные ранее позиции.

В это время начинает просыпаться наш караван, а Столыпин присоединяется к нашим занятиям. Только поручик не бегает, считая сие занятие лишним для настоящего кавалериста. Но помахать палашом он любит. Да и наша разминка пришлась Алексею Емельяновичу по душе. Очень показательный пример, на который обратил внимание де Кесада. Остальные кавалергарды особо себя не утруждали. А ведь среди них были не обычные солдаты, а прапорщики и даже два подпоручика. К гвардейским чинам надо прибавлять один класс, то есть офицеры конвоя являются подпоручиками и поручиками. Двадцатилетний же Столыпин — ротмистр.

Вон как уважительно ко мне отнеслась Екатерина! Не удивлюсь, если мой слуга Пафнутий и его помощник Анисим тоже имеют какие-то чины, но проходят по ведомству Шешковского. Да и тщательно скрываемые повадки некоторых возниц и лакеев, сопровождавших наш поезд, весьма отличаются от обычной прислуги. Проскальзывает в них некая толика опасности и уж слишком цепко они наблюдают за моей персоной. Когда я начинаю пробежку, кто-то из этой публики оказывается на месте моего разворота, делая вид, что пришёл по каким-то делам. Лучше бы не смешили и спокойно выполняли свои обязанности. Я же всё понимаю — служба.

А через некоторое время произошёл случай, сильно изменивший отношение ко мне некоторых людей. Можно сказать, что сама их жизнь тогда сделала резкий поворот.

*

Надвигающаяся непогода застала нас при следовании по архангельскому тракту вдоль Онеги. Места здесь просто дивные, но в ноябре не особо приветливые. Если ветер со стороны Ладоги был просто колюч, то при подъезде ко второму озеру, он временами напоминал вьюгу. Благо пока не было сильных снегопадов и нам удавалось следовать по проторённой дорожке. А вот на подъезде к устью Вытегри погода резко испортилась. Сначала появился вездесущий ветер, а затем обильно повалил снег. К тому времени мы уже значительно отдалились от ямского подворья. Прискакавший к нашему возку Столыпин предложил провести быстрое совещание.

— Мы не успеем добраться до следующего постоялого двора, — произнёс поручик, слезший с лошади и подошедший к открытой двери повозки.

С улицы сразу пахнуло морозом, и внутрь кареты полетели снежинки. Панин ещё сильнее укутался в соболиную шубу, хотя я недавно подбросил несколько щепок в небольшую печку, стоящую на полу. Столыпин, чьё лицо раскраснелось от мороза, а шапка была заметно припорошена снежком, улыбнулся, глядя на такое поведение изнеженного графа.

— Что вы предлагаете, Алексей Емельянович, — нарушил затянувшуюся паузу Щербатов.

— Мы можем вернуться, пока не начался сильный снегопад. Либо предлагаю остановиться в ближайшем селе Кузнецово. Подпоручик фон Левенроде бывал в этих краях прошлым летом, посещая усадьбу сослуживца, получившего наследство. Село и близлежащие деревеньки принадлежат теперь офицеру по фамилии Арсеньев. Народу здесь живёт не много, но дома относительно добротные. Есть церковь, и даже льняная мануфактура. Мест должно хватить для размещения всего обоза.

Нас действительно немало. На тех же постоялых дворах наш караван не помещался, и часть людей останавливалась в близлежащих деревушках. Кто-то ночевал в бане и иных постройках, которые приходилось протапливать. Мне невдомёк, зачем тащить с собой такое количество народа и охраны. Даже мой второй слуга абсолютно ненужный в дороге человек. А тройки кавалергардов вполне бы хватило. Но их было семеро, ещё шестеро возниц, семеро слуг, не считая нас с наставниками. Итого двадцать четыре человека. С учётом того, что кроме меня, остальные путешественники были хорошо вооружены, то наш караван мог отбиться от целой роты. Только нападения никто не ожидал, да и разбойников в этих краях нет. Думаю, всё упирается в мою персону, которую необходимо не только охранять, но и предотвратить возможный побег. Не удивлюсь, если впереди и следом за нами едут дополнительные отряды. Подобное подозрение у меня появилось, когда на ямской двор однажды прискакал гонец, о чём-то переговоривший с одним из возниц и тут же убывший. Ещё с нами следуют три пустых возка, в которых обратно поедет моя семья. Вернее, там сейчас с удобством расположились слуги.