— Конечно! Почему я сразу вам не рассказал? — воскликнул Панин совершенно искренне, — Мне ведь выделили средства на ваши потребности. Просто в дороге было не до этого. Да и сам я предпочитаю переложить подобные мелочи на слугу. А что вы хотели приобрести? Не подумайте, что я вмешиваюсь не в своё дело, но вам ранее не приходилось вести никаких денежных расчётов.

— Хочу купить детям гостинцев. По дороге я видел несколько лавок, включая пекарню, — отвечаю с облегчением.

— Тогда я отправлю с вами своего камердинера Кондратия. Он человек — обученный и пронырливый, — с улыбкой ответил граф, — Именно ему в дороге и поручено вести все мои расчёты.

Не успел я поблагодарить графа и отправился осмотреть свою спальню, как появился Крузе. Глаза доктора пылали фанатическим огнём новообращённого адепта. Он уже не стеснялся начинать со мной разговор и сразу огорошил новостью.

— Я нашёл в городке хорошего мастера, умеющего работать по дереву, — произнёс доктор, чуть не подпрыгивая от нетерпения, — Мы можем тотчас же доехать до него и объяснить, как выглядит слуховая трубка.

Поведение взрослого медика, ведущего себя, будто дитя, выглядело забавным. Находящиеся рядом Панин со Щербатовым откровенно подслушивали наш разговор и не скрывали улыбок. Вот что поделать с этим увлечённым идеей человеком? Да и дело ведь нужное. Обречённо вздохнув, соглашаюсь последовать до мастера.

*

Смотрю на счастливые детские лица и не могу сдержать улыбки. Да и остальные обитатели дома пришли в невероятное возбуждение, когда приехали мы со слугой Никиты Ивановича. С утра в городских лавках я купил для женской части усадьбы гребни, платки, цветные ленты, инструменты для рукоделия и бусы. Мальчики стали обладателями красивых поясов. Но наибольший восторг вызвало лукошко с калачами и игрушки. К сожалению, в пекарне уже не было никакого товара и пришлось попросить хозяев снова затопить печь, пока мы бродили по другим лавкам. Судя по всему, местные уже знали, кто пожаловал в Холмогоры и весьма быстро выполнили моё пожелание. Я и сам сглатывал слюни, глядя вроде на постные пироги с мёдом. Чего говорить об обретённой мною семье? А нехитрые свистульки и прочие деревянные поделки были приобретены у того самого столяра, куда вчера буквально затащил Крузе. Хоть какая-то польза от настырного немца. Это я, конечно, иронизирую.

Только счастливые глаза маленьких сестрёнок и братика не дали разгореться новой вспышки злобы, тлеющей внутри. Как можно держать чуть ли впроголодь детей? А ведь ещё от семьи был отстранён доктор Манзей[2], высланный из Холмогор. Будто всё сделано, дабы арестанты дополнительно страдали. Кстати, сегодня же приведу сюда Крузе и попрошу осмотреть всех обитателей усадьбы, а в первую очередь отца.

Заодно надо определить, что делать с Катей. Её уронили в младенчестве, и с тех пор сестрёнка не может разговаривать. Ещё она оглохла на одно ухо, но всё понимает. А домочадцы как-то научились с ней общаться и разбирают её мычание с жестами. Что удивительно, Екатерина Антоновна прилично владеет грамотой и умеет писать не только по-русски, но и по-немецки.

Вообще, образованность моей семьи — это отдельный разговор. Оказывается, все эти годы, несмотря на запрет Елизаветы, подтверждённый Екатериной, отец тайно учил всех детей, включая бастардов. Антону Ульриху удалось отстоять и привезти в Холмогоры часть личной библиотеки, собираемой долгие годы. И вопреки опасению немедленного наказания, Антон Ульрих уделял всё свободное время занятиям. Остальную часть заключения он увеличивал численность собственного семейства. Ха-ха!

Данное действо считалось строжайшей тайной, которую были обязаны хранить все обитатели усадьбы. Ведь после воцарения Екатерины условия содержания ухудшились, а комендант несколько раз проводил форменное расследование, пытаясь вынудить у семейства признание, что они нарушали приказы императрицы. Больше всего он усердствовал с младшими. Ведь формально они не относились к дворянскому сословию, и их можно даже выпороть. Лиза под кивки домочадцев рассказывала об их стойкости с гордостью. Мол, несмотря на запугивания, они не выдали тайны, чем всё семейство очень гордится. А у меня в голове крутился старый вопрос. За что? Вы отняли у нас всё, разлучили семью и заставили жить в нищете. Про свои страдания уж промолчу. Но зачем мучить детей и пытаться сознательно оградить их от грамоты? Ещё и доктора выжили, лишив людей врачебной помощи. Какое-то неслыханное зверство, других слов не нахожу.

— Ваня, мы не хотим носить новые платья, — сообщила сестрёнка, явно смущаясь, — Комендант приказал их надеть. А мы не знаем как. Ещё в таких одеждах особо по двору не походишь, и работать в них нельзя.