Наношу ещё один удар хрипящему на земле уроду, на этот раз в шею, и отскакиваю. Смотрю, как затихает агония, вытираю нож об его штанину, убираю в ножны и спешу покинуть это скорбное место.

Нет, кажется, имелся ещё один свидетель произошедшего. За забором вижу какую-то старую нищенку. Ну и пёс с ней. Что она, в стражу побежит? Да хоть бы и так.

В новой жизни для меня это первое убийство. Можно сказать, с почином. Лучше бы, конечно, в дальнейшем подобных ситуаций избегать. Вот чего во мне сейчас нет, так это ни капли жалости к этому придурку. Собаке собачья смерть.

Что дальше будет с трупом, мне не интересно. Разденут точно, а вот куда денут тело не знаю. Каннибализма даже в трущобах нет. Кажется.

Через пару минут выхожу на родную улицу без названия. В это время здесь редко кого можно встретить, а так-то здешняя ребятня теперь тоже со мной в хороших отношениях, и увидь меня кто, обязательно стал бы выспрашивать, может ли дядька Ригер вновь провести под трибуны амфитеатра, чтобы оттуда поглазеть на любимое зрелище горожан. Но никого, кроме молочницы Нюры и хромого Аксентия не повстречал.

— Степ, угадай, что у нас сегодня на обед! — крикнул с летней кухни опекун.

— Мясо. — отвечаю от порога, поводив носом.

— Ага. Гусь. Целую тушку прикупил по случаю. Как год закончил?

Вхожу к дяде, священнодействующего у очага, и гордо докладываю:

— Всё на хорошо. Только счёт на средне.

Быть отличником или по местным меркам хорошистом, раз уж тут всего три оценки, мне категорически не хотелось. Зачем выделяться? Кто бы знал, каких усилий мне стоило не получить высший балл за арифметику. В этом мире ведь даже умножать и делить столбиком не умеют, лишь сложение и вычитание таким способом знают.

— Молодчина! — хвалит опекун.

Вижу, что он мной гордится.

После обеда дядька показывает мне новые приёмы боя коротким копьём. Вообще этот вид оружия здесь чаще используют для метания, что объясняет, почему опытные пехотные вояки выглядят не пропорционально, с заметно более развитым правым плечом. Но и сражаться копьями тоже умеют.

Ригер сам не заметил, как заразился азартом моего обучения. Вызвать у него этот энтузиазм оказалось не трудно. Потребовалось лишь к месту демонстрировать восхищение, восторг, удивление его способностями и умениями. Дядька загордился и вновь почувствовал себя действующим сержантом.

После его ухода, продолжал заниматься — и копьём, и клинком — не менее трёх часов с небольшими перерывами, пока не почувствовал, что тело уже на износе. Помылся, переоделся и вернулся во двор, где уселся на скамью, поднял голову и зажмурился.

Солнце было на этой стороне двора, и я под ним пригрелся. Почувствовал себя как тот дед на завалинке. А ведь я до сих пор не устал наслаждаться молодостью и здоровьем.

Не раскрывая глаз посмотрел на своё магическое ядро и вызвал все нити, сколько мог. Опять пересчитал. Да, так и есть, сорок две различных цветов и оттенков. А ведь в тех книгах о магии, которые я просматривал в школьной библиотеке, с восторгом упоминались маги, имевшие почти двадцать. Получается, что мне достались уникальные способности во всех магических стихиях.

Многие одарённые вообще могут вытягивать из энергетического ядра нити оттенками только одного цвета, обладая способностями лишь в единственной стихии. Спасибо тебе, неизвестный благодетель, что не только подарил мне новую жизнь, а и наградил необычайно сильными возможностями.

Впрочем, полученный дар не делает суперменом. Магов здесь также можно убить заклинанием, клинком или ядом как и простых смертных. Какими бы ни были могущественными одарёнными, на плетение нитей требуется время, а создавать заклинания про запас не получается. Стоит отвлечь от плетения внимание, как оно в течение двух-трёх секунд развеется без следа. Сам попробовал не один раз.

Конечно, можно натренироваться создавать магические конструкты быстро, но всё равно быстро — это не мгновенно, тем более, что заклинания тем сильнее, чем они сложнее и насыщенней нитями энергии. Удар клинка или полёт арбалетного болта чаще окажутся быстрее. Поэтому я и извожу себя занятиями с оружием ещё старательней.

Про магию тоже не забываю, но чтобы заняться ей всерьёз нужны серьёзные книги или наставник, а ни того, ни другого у меня нет. Приходится пока двигаться методом проб и ошибок.

Экспериментирую на нитях оттенков зелёного, целительского, цвета. С красными и фиолетовыми на позапрошлой неделе едва не прибил себя, к счастью, отделавшись ожогом на левом плече и язвой на бедре, вылеченными с помощью пентаграммы моей собственной конструкции, сплетённой из совсем бледно- и светло-зелёных энергетических волосков.

Едва я, отдохнув, хочу приступить к очередному эксперименту, как с улицы вновь доносится уже набивший оскомину крик:

— Степ! Ты вернулся⁈

Да чтоб тебя, Николас, черти взяли. Вот всем хорош парнишка, но надоедливый словно муха.

— Чего орёшь как раненый ишак⁈ — кричу в ответ. — Открыто! Заходи! Я здесь, во дворе!