Со мной ещё трое гвардейцев, остальные стерегут имущество в снятой комнате. Бледный как мел Ригер, не смеющий вмешиваться в дела чести благородных, стоит рядом с дружками моего противника, тоже унылых и раздосадованных. Да, отрежь мне их приятель ухо, как планирует, в Неллере им лучше не показываться. Добрая герцогиня Мария конечно не сможет ничего им предъявить официально. Вот только её верный бретер и мой наставник Ричард Ванский, полагаю, нашёл бы повод для ссоры, а там уж, как говорится, дело техники.

— Вы готовы, ваше преподобие? — интересуется немного протрезвевший Леопольд с иронией.

Он уверен, что я ему не соперник, мальчик для битья. Зря. Два месяца занятий с лучшим мечником Неллера не сделали из меня неуязвимого бойца, но кое-что мог бы и без магического плетения наложенного мачехой показать. Преподнести неприятный сюрприз.

Так, всё, как говорят мудрость прошлой жизни и напоминание наставника, не нужно недооценивать противника. Переоценивать тоже. Надо быть собранным.

— Готов. — отвечаю коротко.

Леопольд выше меня на голову, руки у него намного длиннее, силы больше, решил со мной поиграть и с улыбочкой начал движение по дуге, вращая мечом.

В отличие от него мне играть некогда. В мыльню хочу и спать, а перед сном ещё попытаться сплести заклинание усыпления насекомых, чтобы ночью никто не кусал. Не уверен, что здесь есть клопы или блохи, не Париж всё-таки, но лучше подстраховаться.

— Не страшно, ваше преподобие? — усмехается придурок.

— Молящиеся не боятся. — отвечаю.

Бью своим клинком по его и с восторгом наблюдаю, как Леопольд остаётся с обломком меча в руке. Слышу дружный выдох его приятелей, осознавших, какое оружие у меня в руках. Опутанный винными парами понял это на пару мгновений позже, но даже мяу сказать не успел, как я отрубил ему кисть державшей обломок оружия руки, той самой, которой он ударил мою подружку-служанку.

Гордый ли ты дворянин или простолюдин, отрубание части тела одинаково больно всем. Леопольд взвыл, зажимая ладонью хлынувшую кровь.

— Чего вы смотрите? — окликаю ошалевших от всего увиденного молодых дворян. — Ждёте, когда он кровью истечёт?

Рансбур, столица Кранца, королевский дворец.

За распахнутыми настежь окнами Малой приёмной правителя послышались треск и грохот, сопровождаемые хором бранных голосов строителей. Похоже, обвалились леса, и не первый раз уже. Шёл ремонт фасада левого крыла, деньги на который кое-как нашлись, но на закупке вспомогательных материалов экономили как могли.

Эдгар, молодой двадцатипятилетний король Кранца, седьмой в Саверской династии, досадливо поморщился и в раздражении сжал кулаки. Злился он не на растяп строителей, а потому что происшествие стало лишь очередным напоминанием о плачевном состоянии казны.

Он встал из-за стола, дав знак маркизу Ламбарскому оставаться в кресле и подошёл к стене, на которой цветными камнями была выложена карта его страны, земли вверенной ему волей Создателя. И принятой на свои плечи ответственностью ему не с кем было поделиться хотя бы небольшой толикой.

Его мать Матильда Великолепная отказалась принимать власть после смерти мужа. В свои сорок четыре она больше увлекалась балами, поездками на богомолье по святым местам, пирами, охотами, представлениями циркачей и красавцами гвардейцами.

Четырнадцатилетняя принцесса Хельга взрослеть, казалось, и вовсе не собирается, но даже когда это рано или поздно случится, Эдгар не сомневался, что она станет копией их матери во всём, включая безответственное отношение к любым делам.

Выдать бы её поскорее замуж, только вот после разгромных поражений, постигших кранцевскую армию в последние годы, выгодных для Хельги партий не просматривалось, а отдавать за какого-нибудь мелкого князя из Бистайских лесов не хотелось. Всё же принцесса Саверского рода, сильная одарённая — ценный ресурс, негоже его потратить впустую.

Принц Теод младше своего брата-короля всего на три года и мог бы стать ему верной опорой. Только с ним всё ещё хуже. Родившийся в королевском роду, прославленном магами огромной мощи, он до сих пор не обрёл дара. И есть обоснованные подозрения, что уже и не инициируется. Не знай Эдгар своей матери и не помни хорошо отца, решил бы, что Теода Матильда нагуляла на стороне.

Обиженный на Создателя младший принц пустился во все тяжкие. Собрал вокруг себя прихлебателей, таких же негодяев как и сам — король его презирал — и устраивал пьяные дебоши, часто завершавшиеся убийством простолюдинов или изнасилованием простолюдинок, даже замужних.

— Мой король? — канцлер хотел понять долгое молчание своего сюзерена, вызвавшего его на доклад, но пока так ни о чём и не спрашивающего.

А правитель смотрел на изображение королевства и пытался погасить состояние злости, в последнее время всё чаще на него накатывающее.