И к одежде с обувкой у меня нет претензий. Село всё замечательно — словно на меня шили. Но не для охоты наряд. Просторная белая рубаха со свободными рукавами, красная, в цвет Дома Эр-Драм жилетка, коричневые штаны, хоть и в обтяжку, а позволяют любые движения, широкий кожаный пояс, к которому легко прицепить, и ножны, и кошель, и что-хочешь. Мягкие короткие сапоги с отворотами очень удобны. И действительно, господин. Дома, в Предземье, сошёл бы за сына купца, или даже за молодого дворянчика. Воины, с которым сейчас ехал из внешки, были одеты попроще.

После ужина — на улице как раз стемнело — всё та же служанка вернулась за мной и отвела меня к кабинету лорда Мехмеда. На мягкой лавке возле массивной двери сидели двое охранников из тех, с кем мы приехали во внутрянку. Короткие сабли с широкими лезвиями, ножи, как простые, так и метательные. Скорее бы и мне выдали. Без оружия — а всё казённое пришлось перед отъездом сдать — я чувствовал себя полуголым.

Хорошо хоть, что восстановился дар — клинки снова при мне. И, что вдвойне здорово, я уже пару часов как почувствовал, что снова могу стать невидимым. Пусть всего на минуту, зато пользоваться способностью смогу теперь каждые сутки, а не как те же лекари всего раз в неделю.

Охранники одарили меня теми же пренебрежительными ухмылками, которые прежде натягивали на лица, когда я пытался заговорить с кем-то из них в дороге. Ну ничего, я ещё научу вас себя уважать. Один из них встал с лавки и постучал в дверь приделанной к ней специальной железкой. Дождавшись еле слышного разрешения — похоже, Мехмед находился достаточно далеко — заглянул внутрь и громко доложил:

— Хозяин, юноша прибыл.

— У меня имя есть, — нахмурившись, буркнул я.

Представлялся же им ещё там, на внешке, когда выезжали. Ухмыляются они, видишь ли. Нашли пацана. Надо будет кому-нибудь рожу набить, чтобы уважать начали. Ишь, носы задирают. Да я в свои четырнадцать столько всего свершил, что этим домашним воякам и всей толпой не переплюнуть. Небось, и долями никто из них рядом со мной не валялся.

— Иди, — указал на приоткрытую дверь охранник.

Разрешение Мехмеда как раз только что донеслось до нас. Гля, как морду воротит. Вот ему и набью её.

— Ещё потолкуем, — пообещал я охраннику и шагнул в комнату.

Дверь позади меня тут же закрылась. Не похоже на кабинет. Шкафы, кресла, стол, куда больше подходящий для трапезы, чем для работы с бумагами, мягкий пушистый ковёр на полу, огромное окно на половину стены. Сквозь распахнутые арочные створки виден кусочек соседней комнаты. Это что там, кровать? А… Так вечер же. Лорд уже спать собрался. Я у него в спальне. Быстро расскажет мне про мои новые обязанности — и на боковую.

— Заходи, мой мальчик, — донеслось из соседней комнаты. — Я заканчиваю.

Я шагнул к арочному проёму. Вот это у него кровать — всей бы нашей сиротской семьёй уместились. Как там Вея? Уже родила, поди. Эх, не судьба мне увидеть малютку-Китара… А как младшие, небось, выросли… Зуя с Фокой — не ляльки уже. Важик вытянулся, Халаш возмужал. Скучаю по роднулькам своим мочи нет, но я сам сделал выбор.

— Подожди минуту.

Лорд стоял спиной ко мне возле зеркала, расчёсывая мокрые красные волосы, утратившие форму гребня. Без своей высокой причёски он казался куда ниже, чем прежде. Ну точно уже спать собирается. На ногах мягкие тапочки, короткий халат едва прикрывает колени.

— Какой красавец, — повернувшись, улыбнулся он мне. — Совсем другое дело. Ну иди сюда.

Я сделал несколько шагов, остановившись в аршине от Лорда.

— Хорошо сидит, — обвёл взглядом Мехмед мой наряд. — Повернись, — крутнул он повелительно пальцем.

Я послушно повернулся к нему спиной.

— Шикарно! Какая упругая попка.

И в этот момент мне на задницу опустилась рука. Пальцы лорда сжались.

Ох, йок!

Я мгновенно всё понял! Какой же ты, Китя, дурак… Какая же мразь этот крашенный…

Мужеложец! Гнусный, мерзкий, ублюдок, предпочитающий девочкам мальчиков. Причём, именно мальчиков. Перестарки… Так вот в чём здесь суть — ему нравятся только молоденькие. Но больную тварюку не тянет к обычным мальчишкам. Ему подавай сильных воинов. Одарённых, талантливых…

Йок! Я же сам согласился… Эта мразь уверена, что я готов с ним лечь, ради спасения и возвышения. Готов стать подстилкой ублюдка, лишь бы получить волю, лишь бы перестать ходить за стены… Я не понял, ни Абоса, ни Матвея, ни самого Мехмеда. Какой же я дурак…

Мерзкий Арх! Гнилой Арх! Ненавижу Арх!

— Хозяин? У вас всё хорошо?

Говорят, быстрее мыслей ничего нет на свете. Врут. Не успели первые крохи понимания раскрутиться в моей голове, как руки уже воплотили решение, которое приняло подсознание.

Размышляя над собственной глупостью и над мерзостью Арха, я стоял, застыв статуей, а в это же самое время половинки разрубленного незримым клинком ублюдка, брызжа кровью, падали на пол. Мгновение длиною в жизнь.

Но Мехмед успел вскрикнуть. И охрана услышала.

Срочно действовать! Думать потом!

В несколько стремительных шагов перебегаю к двери спальни и замираю, спрятавшись возле проёма. Разваленного напополам трупа не видно из второй комнаты. Охраннику придётся зайти…

— Ты будешь умирать год!