Друзья, как и остальные безымянные из наших отрядов, успели переодеться в сухое и чистое и, кажется, даже помылись. Я привстал на локтях, стараясь в тусклом свете пары масляных ламп разглядеть заполнивших комнату людей. Взгляд выхватывал в полумраке знакомые фигуры и лица проделавших с нами путь из Предземья мужчин. Кто-то малость прихрамывал, кто-то морщился от боли, садясь на нижнюю кровать, или взбираясь на верхнюю, кто-то тёр синяки, но большинство вроде держится бодро.

— Можешь не пересчитывать, — прочитал мои мысли Сепан. — Четверых нет. У Идущих двух местных стоптали — не знаю по кличкам. У нас одного, тоже здешнего. Попрыгун. Помнишь, сутулый такой, из недавних пустышек? Ещё в первый заход не добёг до рва. Говорят, на пустом месте споткнулся. Хотя, может, его и споткнули. Кто видел? Только Рваный. Бровь тоже, вон, песни пел.

Сёпа поманил жестом Лима и, когда тот пригнулся, продолжил уже тише:

— Не доверяю я местным. Какая-то мутная дрянь тут творится. Кулак, отряд, палец… Все братья, каждый спину прикроет, коль что — всё херня. Надо вместе держаться. Друг за другом приглядывать. Сегодня Китара пытались убрать, завтра мне прилетит. Или Лиму.

Сепан замолчал. К нам шёл Глист. Высокий худой безымянный в отряде считался кем-то вроде правой руки командира. По крайней мере, все местные признавали его старшинство.

— Ты как, Смертик? Оправился? — поинтересовался охотник.

— Почти.

— Ну и славно. Завтра будешь в порядке. Я, чего хотел сказать? — шагнул Глист поближе. — Бровь, он не из моих, если что. И вообще не из нашего кулака. Ты про всех теперь плохо не думай из-за одного шакала. Мы к тебе… ко всем вам, — кивнул он на сидящих рядом со мной друзей, — с большим уважением. Нам ведь это… повезло очень, что в отряд свели с предзами. С вами проще до конца службы дожить. И богатую добычу взять проще. Уж поверьте, нам в отряде никакой выгоды нет избавляться от предзов. Тем более от одарённых. А Бровь… Свой отмер готов ставить на то, что этого шакала кто-то купил. Матвей постарается выяснить кто. Сам, что думаешь? Не успел нажить в Архе недругов?

— Да откуда бы? — удивился я. — Нас же сразу с торгов сюда.

Хотя… Я задумался, вспоминая в подробностях произошедшее на дороге.

— В пути, правда, случилась одна неприятность, — протянул я, покосившись на Сёпу. — Но там я не при делах вроде.

— Да нет, — мгновенно скривился Сепан. — Тот петух бы мне мстил. Ты тут причём?

Я пожал плечами. Может спутали. Сказали: худой предз с боевым даром, и Бровь решил, что про меня речь. Но это совсем уже пальцем в воду. Такую глупую версию даже озвучивать стыдно.

— Ну ладно. Дождёмся Матвея. Послушаем, что скажет, — вздохнул безымянный.

Пожелав нам доброй ночи, Глист отправился к своей кровати.

— А, кто четвёртый? — вспомнил я начало нашего разговора. — Ты сказал, что четверых нет.

И зачем кому-то подкупать безымянного, чтобы тот прикончил меня? Только первый день службы, и уже сразу четверо трупов. Говорите, пять лет продержаться нам надо? Тут бы месяц прожить — и то будет неплохо. Если стадо мохнатых коров столько наших забрало, то, что будет, когда встретимся с местными хищниками?

— А, четвёртый, — вспомнил Сёпа. — Четвёртый наш Кузька. Ну, то есть, Чудик. Трактирщик который.

Ну вот… Первый наш. Мне тотчас стало грустно. Попрыгун… Безымянного толком не знал. С Кузьмой же ни раз доводилось болтать. Он мне нравился.

— Жалко, — горестно вздохнул я. — Говорил ему Глист, что с такими долями в добытчиках нечего делать. Одного дня хватило бедняге.

Но Сёпа лишь хмыкнул.

— Бедняга? Да Чудик — везучая рожа. Матвей сказал, что такого никогда прежде не было. Тут ведь, если под стадо попал — труп железно. Этот же, одной сломанной костью отделался. Ещё на том первом навале упал, сбитый с ног. Мы уж думали — всё. Ан нет. Отошло стадо от рва, а он машет.

— Представь, Смертик, — решил поучаствовать в рассказе и Лим, — он к трупу бизона прижался и так и лежал, вжавшись туше под бок, пока стадо над ним проходило. И насмерть не затоптали, представь. Вот везунчик.

— Теперь лежит в госпитале, — подхватил Сёпа. — И незнамо сколько ещё там валяться будет. Без дара бедро будет долго срастаться, а лекарям на такого слабака тратить силу нет смысла. Вот, кто отдохнёт, так отдохнёт, пока мы будем работать. А то, что жалованье пока торчит в госпитале ему не капает, так то ерунда. Кормить, поить всё рано будут, а время всяко ценнее тех грошей. Вот, подумываю теперь тоже ногу сломать.

— Тебя даром подлечат, — хохотнул я. — Ты ценный.

Кузьма, вернувшийся из Бездны, куда я его мысленно прежде отправил, поднял настроение. И правда, везучий он чудик. Надо будет проведать, как будет возможность. Вдруг, капля удачи притянется от него и ко мне? Без удачи мне здесь будет сложно. Отчего-то уверен, что Бровь был не последним, кто попытается меня прикончить.