Про нору, что закрыть удалось, Матвею и всем остальным я рассказывал уже поздним вечером, когда, закончив забой, народ из огромной, не нужной уже больше сети, разбрёлся ночевать по отрядам. До темноты мы успели вскрыть лишь малую часть туш, и командир уже порадовал нас, сообщив, что весь следующий день потратим на разделку остатка огромной добычи. Тогда мы ещё не знали, что на отряд наберём сто шестнадцать бобов и девять семян, что для похода считалось весьма неплохим результатом, и принесённая мной из Бездны награда казалась совсем уж подарком небес.

Впрочем, таковым она в глазах местных недавних пустышек, в отличие от нас, предзов, отродясь не державших в руках кошеля с золотыми, осталась и по возвращению в полис, когда подсчитавший все наградные Матвей раздавал людям их кровные гроши. Так как число принесённых отрядом бобов служило лишь показателем нашего рвения, то каждый, не сумевший прикончить в походе трофейного «семенного» зверя, довольствовался всего девятью чернушками. Не удивительно, что ещё до раздачи монет из уст стариков так и рвались слова про традицию — угощать весь отряд после первой серьёзной награды.

— Бобы не продавай, — полез с советами Глист, когда четвёртым днём мы наконец-то опять оказались в казарме. — Бобы будешь есть, когда в другом-каком походе прижмёт. Бобы вообще никто сразу не ест. Я, когда очередной покупаю, в кармашек кладу, а глотаю тогда лишь, когда, либо силы закончатся, либо грошей на новый хватает.

— Нашёл кого учить, — заржал Сёпа, получивший за взятое в пришибленной им на даре антилопе семя чуточку больше грошей, чем не отличившийся подобным успехом Лим. — Смертик тех бобов уже сожрал столько, сколько ты и не видел. Так-то, соображаем немного.

— Я видел тысячи, — обиженно нахмурился безымянный. — Ты, Метла, себе даже представить не можешь, сколько бобов проходит через руки Матвея.

— Ещё как могу. Я в Предземье ватагу водил. В общаке тоже, бывало, немало накапливалось после похода.

— Чужие бобы считать — та ещё радость, — хохотнул Медведушка. — Как и монеты. А вот семя ты, Смертик, продашь. Первое все продают. Угостить товарищей по отряду — священный для безымянных обычай.

— Раз пять уже слышал, — недовольно пробурчал я. — Матвей и тот говорил. Угостить, да угостить. Вас будто в столовке не кормят.

Командир, и действительно, когда выдавал мне гроши, тоже с ехидцей обмолвился про этот обычай. Мол, придётся на выходных проставиться. Сразу два новых слова. Куда выходить? Чего ставить? Хотя, меня больше тогда взволновал заданный Матвеем на ухо вопрос, про цвет закрытой норы. Командир намекнул, что пытаться обмануть бесполезно. Если то не белая была, всё равно потом ложь всплывёт. Лучше сразу сознаться. Случай ведь особый — он за меня вступится, если что.

Тогда я успокоил Матвея, но переход на опасную тему отвлёк меня от обычая безымянных, и теперь меня снова тыкают в нос тем, о чём я не знаю. Во внешнем городе разве трактиры есть? Чем, когда и как их прикажите угощать? Я ведь даже не имею понятия, где и кому продать семя. Хотя, согласен, продавать его надо. Деньги мне сейчас нужнее, чем лишний год в отмере. Зелий бы каких прикупил, если тут есть такая возможность.

— В столовке не поят, — опередил Медведушку Рваный, подошедший поближе, как и ещё несколько безымянных, заинтересовавшихся темой разговора.

— А главное: не дают, — заржал Глист. — Не жадничай, Смертик. Я, когда белую нору закрыл, тоже отряд в Дом услады водил. Товарищей с первой удачи не угостишь — навсегда её потеряешь.

— Кого потеряешь? — не понял Лим.

— Кого? Так удачу же, — округлил глаза Глист. — Семенной зверь — то ладно, а вот с норы, что с найденной, что, уж тем более, с белой, закрытой, наш брат всегда проставляется. С первой по-крупному, дальше уже символически. Я, вот, следующую нору найду, по чарке всем выставлю, хоть и моей пятой та станет. Удача не любит жмотов.

* * *

Само собой, жмотом я не был, и портить отношения с товарищами по отряду из-за горсти монет не желал. Вчерашний разговор принёс много пользы. Теперь я знаю, что при штабе кулака есть специальная лавка, где можно обменять семена и бобы на деньги по вполне себе сносной цене, как и сделать обратное, а так же купить всевозможные зелья, включая три вида лечилок, разнящиеся по своей силе и стоимости.

Кроме того, я узнал, что два дня в каждом месяце отдаются одному из отрядов на отдых. В эти дни безымянным позволено выйти за пределы лагеря и провести свободное время по своему усмотрению. Чаще всего выходные нам ставят на последние двое суток седмицы, когда основная добыча в новом месте взята, или на любые другие, непригодные для работы в силу плохой погоды, либо по иным причинам. Выбор тут на усмотрение командира.