Гахар всё же нашёл меня! Он в доме, люди Ебора мертвы, а мой конвоир, как обычно, где-то шатается. Что я могу предпринять? Шуметь, колотить в дверь ногами не стоит. Если я прав, этим я только дам гахару понять, что знаю о нём. У меня нет оружия. В пустой комнате за таковое можно принять только стул. От глиняного кувшина и то больше пользы. Тяжёлый. Если попасть таким в голову, эффект будет. Как минимум оглушу и дезориентирую.

Но главную ставку на этот план делать глупо. Уж очень сомнительный. В наручниках мои шансы победить гахара в прямом столкновении ничтожны. Это не местный боец. Подготовка у ловчих на очень высоком уровне. В долях же, он вряд ли мне уступает в разы. Плюс, противник весьма вероятно имеет дары или дар. Драться глупо. Спасение в бегстве.

Всё! За дверью шаги. И это шаги не охранника. Крадущиеся, едва различимые. Я был прав!

Если сильно оттолкнуться, то с подоконника можно допрыгнуть до противоположного склона расщелины, пусть и ближе к его нижней части. Да, удар будет сильным. Скорее всего я переломаю себе руки и ноги, но высокая крепь даст шанс выжить. Я знаю, как правильно падать, чтобы сберечь позвоночник и голову. Лучше позволить Ебору узнать, что я не могу использовать дар, если тот позже решит дать мне себя излечить, чем погибнуть.

Гахар вряд ли последует за мной тем же путём. Побежит искать спуск в расщелину. Тогда у Ебора, который мгновенно узнает, что я покинул дом, появится возможность найти меня первым. Он знает здесь все тропы. Риск колоссален, но других идей нет. Связка с пленником — не единственный дар моего провожатого. Наверняка, у него есть ещё боевой. И у него есть оружие. Шансы Ебора прикончить гахара значительно выше моих.

Ключ в замке! Охранник бы просто отодвинул заслонку. С тех пор, как меня сюда привели, железная дверь не открывалась ни разу. Вся связь с внешним миром осуществлялась исключительно, через небольшое окошко.

На цыпочках подхожу к подоконнику. Едва ли гахар резко вломится в комнату. Руки с кувшином вскинуты вверх и отведены назад на замахе. Главное: не упустить подходящий момент для броска.

— Сквозняк, это я.

Я спасён! Тихий голос за дверью определённо принадлежит тому зазывале. И он — не гахар. Кувшин опускается на подоконник.

— Дружище! Я знал, что ты жив!

Старый друг Сердолика-Сердара бросается ко мне с разведёнными для объятий руками. Улыбку на лицо — и два шага навстречу.

— Ничего, ничего. Скоро снимем душилки, — бросает взгляд на наручники, прижавший меня к себе человек. — Они думали, я не узнаю лучшего друга под капюшоном? С моим даром-то? Идиоты!

Я мычу в ответ с интонацией радости.

— Язык? Вот же твари! Ну ничего, снимем эту дрянь, отрастишь себе новый. Пойдём, Сквознячок, пойдём. Я тут всех усыпил, но не ровен час — вернётся с прогулки их главный.

Друг Сердара тянет меня прочь из комнаты. Значит, спят. У моего спасителя много даров.

— Хорошо они тебя спрятали, — продолжает болтать на ходу человек. — Целый месяц искал. Потом несколько дней пас. Изучал режим и всё прочее.

Тоже, видимо, профессиональный убийца. Нож на поясе напоминает стилет. Меча нет. Если выйдем из дома, Ебор сразу же это почувствует и обездвижит меня. Что тогда станет делать мой спаситель? Потащит на спине? Так нас быстро догонят. Нас догонят и найдут в любом случае. Что, если тогда друг Сердара прикончит Ебора? Его смерть станет и моей смертью.

Размышления проносятся в голове за ничтожную долю мгновения. Выбор здесь очевиден. Молниеносным движением выхватываю из-за пояса ведущего меня человека нож и всаживаю его ему в печень.

— Ааа! Сквоз… За что? За…

Схватившийся за бок мужчина валится на пол коридора, ведущего к лестнице. Он ещё жив, но уже не жилец.

Не повезло. Обознался. Бывает.

Лес лесу рознь. Если в прошлый мы даже не стали входить, то этот заполнился народом мгновенно. Светлый бор — так назывались места, куда наш лоскут закинуло с этим рассветом. Опасный, как и любая точка Земли, дикий край, но после Замшелой чащи — такое название дому летучих хортят дали лорды — здесь всё тихо-мирно. По дню даже ловкая кунья родня боится нападать на снующих внизу людей, а на ночь мы уходим за стены. Не работа, а отдых сплошной. Были охотниками, стали охранниками. И всё потому, что стройные гладкоствольные сосны — первейший строительный материал, который для полиса важнее бобов и семян, какие мы здесь можем добыть.

С утра и до позднего вечера возле стен на всём протяжении оных жужжат пилы и стучат топоры. Пустота из муравьиных бригад валит лес просто с бешенной скоростью. Дерево не успевает упасть, как его тут же облепляет народ с инструментом. Верхушка — долой, ветки — прочь, ствол — на брёвна. Не успеешь оглянуться, а разделанную сосну уже тащат к воротам.