И ясное дело — нор нет. По округе особо не лазили, топтались под ближними скалами. Может в новых местах повезёт. Тем более, что опять лес за стенами. Пойдём в него через два дня — выходные у нас. То есть, у меня отсыпные скорее. Народ из отряда отправился во внешку прогуливать наградные Кузьмы, я валяюсь на койке в казарме — мне наружу нельзя. Целый день ел и спал. Второй всё то же самое, но в компании перепивших намедни товарищей.

Отдохнули, пришли в себя — и работать. Нам опять лишь округу прочёсывать. Благо, что остальные отряды успели подальше уйти, и мешать нам не будут. Утром вышли за стены и двинули в чащу. Ну и темень же здесь. Сразу ясно, отчего места эти Чернолесьем назвали. Белогорье мне нравилось больше. Нет особо высоких деревьев, но так густо растут, что просветов над головой нет как нет. Кроны тесно смыкаются, переплетаются ветками. Наверху просто крыша из листьев. Душно, сыро — дождь льёт третий день. И не скажешь, что лето.

А то началось уже. Каюсь, за датами давно следить перестал — в голове только срок мой трёхмесячный. День рождения свой прозевал. Уже больше седмицы, как четырнадцать мне. Совсем взрослый — сказала бы Вея. Да где уж взрослее? Столько всего за плечами, что на несколько мужиков уже опыта хватит. Вот бы в Подгнилье очутиться сейчас, да показать деревенским каким Китя стал. Народ бы мне-одарённому, да могучему поди в ножки бы кланялся. Я теперь настоящий охотник.

Замечтался и едва не прозевал нападение. Странный зверь, нечто среднее между барсуком и куницей, бросился на меня из ветвей, где скрывался в листве. Резкий шаг в сторону — и копьём прямо в пузо. Насадил, как на вертел. Топором добил в голову. Всё — застрявшее в туше оружие можно вытаскивать. Тридцать человек идёт цепью, растянувшись по лесу, а эта дурында прыгнула именно на меня.

Вечно оно так. Глупый хищник выбирает себе жертву поменьше. Я кажусь им самой лёгкой добычей. Ошибка ценою в жизнь. Зверь не крупный, едва ли тяжелее меня. Небось, думал загрызть и обратно на ветки удрать. Посидеть там, пока не уйдут остальные двуногие, а потом вниз спуститься и пир закатить. Не сложилось.

— Следите за кронами. Наверху сидят.

Предупредил соседей и зову жестом к себе глядуна. Надо вскрыть. Незнакомый зверь. Не понять — старый, нет. Достал пилку, вспорол брюхо от дырки до рёбер, закатил рукав, полез рукой внутрь.

— Зря пачкаешься. Это куний волк. Молодой совсем. Они взрослые вдвое крупнее.

Как Шапки не стало, Матвей вечно держится подле меня. Или это я постоянно с ним рядом оказываюсь? Не суть. Главное, что сильнейший охотник при мне за охранника. Я не против такого соседства.

— Не мог раньше сказать? Кстати, ты говорил, что они — звери стайные.

После каждого скачка, перед выходом отряда за стены, командир нам рассказывает про места, куда лоскут занесло. Про опасности, про зверей, что здесь водятся. Если знает, конечно. Здесь он был уже прежде, так что справку, как он называл эти речи, мы утром прослушали.

— Так ото ж. Сам не знаю, чего тут забыл одиночка. Может, изгнанный. В стаях такое бывает.

Тем не менее Матвей громко свистнул, что было сигналом для сбора. Сейчас мужики порвут цепь и сбегутся сюда. Видно, думает, что стая этих древесных волков где-то здесь же поблизости. Хищник хитрый, как сам старшина говорил. По ветвям скачет ловко, сидит в кронах тихо. Я снова метнул взгляд наверх. Нет, не видно — сплошная зелёнка. А уж пробовать услышать и пытаться не стоит. Дождь, как лил, так и льёт, шурша листьями. Из всех звуков в лесу — шелест капель.

Нет, теперь ещё топот бегущих прибавился. Раз зовёт командир, тишину блюсти смысла нет. Я шагнул ближе к дереву, на котором сидел глупый зверь.

— Берегись!

Выкрик Матвея запаздывает. Я и сам не слепой. Зелёный потолок оживает, и из крон на меня бросается сразу несколько куньих волков. Эти гораздо крупнее того, что прикончил. И как только их ветки выдерживают? Но на лишние мысли нет времени. Тут обычным оружием мне не отбиться — роняю на землю копьё, призываю клинки.

Зря. Матвей с перепугу выбрасывает вверх свои искорки. Сеть из огненных звёздочек мгновенно разворачивается над нашими головами. На командира тоже летят атакующие, видно, всей стаей, звери. Но боится он не за себя. Моя смерть — его смерть. Прожжённые насквозь туши хищников падают смердящей горелым дохлятиной. Тут уже драться не с кем.

Но то здесь, а вокруг: крики, визг, вой, рычание. В стае под две дюжины тварей. Восьмерых Матвей даром прикончил, остальные сейчас бьются с нашими, кто, с одной стороны был поближе к нам с командиром, а с другой не попал под защитную сеть. Глиста сбили с ног, Лима пытаются завалить сразу два вцепившихся в него хищника, Бык без признаков жизни лежит на земле с разодранным горлом, Сёпа ярится с двумя топорами в руках — тоже свою силу призвал. Дальше ещё кто-то бьётся, но подробностей не успеваю разглядеть. Большая же часть отряда ещё не добежала до места событий.