Она ничего не ответила. Стояла молча возле раковины, засунув руки в карманы джинсов. Вода из не до конца закрученного крана капала в раковину, а «привет» продолжал равнодушно пялиться из зеркала. Только теперь не на меня, а на нас обоих.

— Ладно, пойдем в гостиную, — наконец нарушил я молчание, — все равно ничего нового тут не увидишь уже. Щас чайку попьем, может, что в голову придет.

Моника спорить не стала.

…

— Знаешь, чаю что-то не хочется. Приготовь какао, будь добр. Только покрепче, не жалей, положи три ложки вместо двух, хорошо?

Да, моя королева, а марципанов на серебряном подносе отведать не желаете? Я и так аттракционы невиданной щедрости устраиваю. Будь это какая-нибудь рандомная тянка, плеснул бы кипяточку голого и к нему вафли дешевые с клубничным наполнителем, рублей за двадцать пять. В московской квартире держал такие про запас, если вдруг кто-то в гости заявится.

Я был не самым радушным хозяином, признаю.

— Хорошо, — отозвался я и поставил кастрюлю с молоком на плиту.

(плащ надо сунуть целиком в кастрюлю с молоком)

Сейчас уже мандраж при приготовлении этого напитка миновал — не в первый раз, поэтому управлялся я на кухне ловко.

— Тебе сахар класть? — крикнул я в гостиную.

Однако в ответ услышал совсем не то, что ожидалось.

— Гарик, подойди, пожалуйста, на минутку!

Я чертыхнулся и погреб в комнату. Моника сидела на диване и держала в руках мой телефон. Черт, код разблокировки по умолчанию я так и не сменил. А надо было. Наверняка госпожа президент его знает. Выучила уже за столько-то прожитых циклов.

— Ты в курсе, что так делать нельзя? Это нарушение приватности и вообще хреновый поступок? — поинтересовался я.

Моника на мое возмущение плевать хотела.

— Ты мне вот что объясни, дорогой. Смотри, — палец ткнул в строчку с цифрами, — вот телефон Нацуки, Юри… Саёри… почему, Гарик, я в твоем листе контактов записана как «МОНКЕР»?

И лицо сразу такое забавное у нее сделалось. Одновременно озадаченное и обиженное. Как у младшеклассницы, к которой никто на фан-встречу не пришел. Ну не буду ж объяснять, что всему виной игривое настроение. Оно иногда возникает вопреки всей херне, которая творится вокруг.

Что это за треск? Что за скрежет? Это запускается колесо отмазок!

(дорогая, ты все не так поняла!)

Хм, а неплохое начало, хоть и шаблонное.

— Моника, — сказал я со всей возможной теплотой, — ты неправильно поняла. Это не «МОНКЕР», а «МОН КЁР». В переводе с французского означает «мое сердце».

Это я наплел удачно. Она покраснела и отложила мобильник. Отлично, угроза нейтрализована. Пока что.

— А ты знаешь французский?

Ну, как сказать. За пределами «Же мапель Игор, коман са ва» и бессмертных «же не манж па си жур» и «вуле ву куше авек муа» мои познания в языке Дюма такие же как у Джо Триббиани. Херовые, проще говоря. И эпизод «Друзей» тот, к слову, супер-кринжовый.

— Учил в школе, но не говорю. Наплевательски к этому подходил, потому что думал, что не пригодится. Но, как видишь, пригодилось.

Я думал, что на этом возмущения по поводу моего сомнительного чувства юмора уже закончатся. Виноват, ошибся. Моника с темы слезать не собиралась.

— Приятно, конечно, но… не мог бы ты придумать что-то получше и более… очевидное?

Как будто кроме тебя кто-то собирается залезать ко мне в мобильник и список контактов исследовать. Так поступают только неуверенные в себе тянки, которым ревность в голову бьет. Наверное, это и стоило ответить, но:

а) сейчас ее ревность имела под собой некоторые основания.

б) если Моника взбесится, то тогда на помощь в «расследовании» можно не рассчитывать. А она мне пока нужна, эта помощь.

(не переживай, я придумал шикарную приколюху, слушай)

Я прошел к дивану, наклонился и приобнял Монику за плечи. Она недовольно фыркнула, но подалась назад. Намекая тем самым, мол, все правильно делаешь.

— Все-все, хватит сердиться. Тут выбор невелик был, — пояснил я, — либо это, либо музыкальный инструмент.

— Какой еще музыкальный инструмент? — изумилась моя гостья.

Рыбка идеально заглотила наживку. Теперь финальный ход — может, потом я об этом пожалею, но в моменте это будет весело.

— Ну… есть один… ГАРМОНИКА называется, — пояснил я. Очень сложно было сохранять покерфейс, когда из тебя рвется наружу первобытный вопль, но пришлось постараться, — в большом ходу на Диком… кхм… Среднем Западе.

Держался ровно до того момента, как она повернулась, и я увидел пронзительно-зеленые глаза, в которых плескалось искреннее непонимание.

— С каждым днем я все больше и больше…

— Отдаляешься от Господа? — закончил я.

Моника покачала головой и вздохнула.