— Ну так зачем еще туда ездить? — попытался этот хитрый черт сохранить лицо, — это рестик фешенебельный, для парочек.

— «Для парочек» — передразнил я его, — тебе откуда знать? Может, я на ужин с деловым партнером ехал. В стартап вложиться хочу. Например, помочь Нацуки пекарню открыть. Как тебе такая идея, м?

Майк затих. По всему выходило, что к стенке я его грамотно прижал, тут уж не вывернешься. Нацуки почувствовала ПЕРЕЛОМ в динамике и приободрилась.

Навесив на лицо грозную мину, она погрозила парню кулаком и рявкнула:

— Ну, че примолк?

Но сдаваться наш соперник совсем не собирался.

— Ты и сам не помнишь уже, что говорил, — возразил он, — со швейцаром на всю улицу пререкался, я и услышал.

Превосходно. Можно захлопнуть ловушку — зверек уже внутри.

— А теперь ты окончательно себя закопал, — заявил я и даже не стал скрывать торжество, — к тому времени, как я с ним выяснять отношения начал, тебя с твоим мотороллером уже и след простыл. Так что одно из двух — либо у тебя слух, как у летучей мыши, либо ты мне врешь прямо в лицо. И на Бэтмена ты совсем не похож, друг.

(великолепная работа, детектив)

Зовите меня просто Гарик Дюбуа, ребята. Мы с моим напарником Нацукимом Кицураги тут порядок наведем, черт возьми. И начнем с этого парня…

— Ну что? Нечего сказать? — вкрадчиво поинтересовался я.

Майк медленно склонил голову и утер со лба крупные градины пота. К полудню снова обещалась такая же жара, как вчера. Но я почему-то был готов поспорить, что парит моего собеседника

(допрашиваемого)

совсем не высокая температура воздуха

— Как же ты мне надоел, — процедил он сквозь зубы и выпрямился.

Я отшатнулся; его взгляд буквально горел ненавистью. А еще показалось, что по лицу пробежала рябь, как помехи на неоднократно переписанной ВХС-ке. Оно непрестанно менялось — не человек, а восковая маска, которой не дают окончательно застыть Нет, пожалуйста, только не новые глюки.

— Гару, что происходит?

Нацуки тут же вцепилась мне в запястье мертвой хваткой. Голос ее был наполнен страхом и злостью.

— Нацуки, — постарался я говорить как можно более спокойно, — беги отсюда как можно быстрее и как можно дальше. Лучше дуй прямиком домой. И никому не открывай, даже отцу. Поняла меня?

— Если думаешь, что я тебя с этим оставлю, ты и правда дурак, — заупрямилась она.

— Не обсуждается, — рубанул я, — я за твою безопасность отвечаю. Головой отвечаю, если хочешь. Поэтому не спорь. Я не дам тебе упасть.

Последняя фраза из меня вырвалась, вылетела на волне напряжения.

Раздались хлопки — сухие и зловещие. Майк все так же сидел перед нами. Лицо его оплывало тающим свечным воском, и только глаза оставались неподвижными. Никогда прежде на меня не смотрели с такой злобой. И, наверное, уже не посмотрят. Переплюнуть это невозможно.

— Трогательная сцена, молодцы, — отметил Майк, — текст слегка подкачал, но эмоциональный накал на уровне. Впрочем, даже так лучше, чем та мура, которая тут вместо скрипта. На каждого ловца есть свой ловец, Гару, и я хочу, чтоб ты об этом не забывал.

Он сделал многозначительную паузу и закончил:

— Или тебе более привычно зваться Игорем?

— Или тебе более привычно зваться Игорем?

По этой пафосной фразе я понял, что в соперники мне достался любитель нагнать ДРАМАТИЗМА. Наверное, он ждал, что после этого откровения невидимый оркестр сделает «та-да-дам!» или Гоблин выдаст свое коронное «вот это поворот».

Но ничего подобного не произошло. Не сыграла ставка.

— Гару, о чем он?

Нацуки продолжала настойчиво тискать меня за плечо. Надо признать, что она здесь очень некстати оказалась. Разговоры вроде того, что у нас щас назрел, ведутся наедине. Но поздно рвать волосы на голове и труднодоступных местах. Играем с теми картами, что нам дали.

— Псевдоним у меня такой. Творческий, — пояснил я, — а этот паренек меня рассекретил и теперь жутко этим гордится. Только посмотри на него.

«Майкл» и впрямь стоял расфуфыренный и очень довольный собой. Еще позу добавить со сложенными на груди руками — и выйдет карикатурный анимешный злодей. От банальности у меня заломило зубы.

— Так вы и правда друг друга знаете? Это не прикол и не бзик Гару? — спросила Нацуки недоверчиво.

— В некотором роде, — ответил я, — ты что здесь делаешь вообще? Почему я не слышу топот маленьких ножек по тротуару?

Она больно ткнула меня в подреберье. Черт побери, бате следует ее получше кормить хотя бы затем, чтоб немного мяса нарастить. А то голые кости уж очень людей травмируют.

— А я еще раз повторяю, видимо, для совсем тупых. Никуда. Не. Ухожу, — отчеканила она, — тут творится какая-то дрянь мутная и стремная. Но за мной должок числится.

— Какой еще должок?