Саёри покачала головой. Разумеется, чего ж я еще ожидал. Не удивлюсь, если местные аптеки как лазареты на зонах — ничего, кроме анальгина на все случаи жизни. Потом в голову пришла мысль, что, возможно, Саёри в целом понятия не имеет, что за хлоргексидин такой, потому что в этом мире он называется как-нибудь иначе. Поэтому решил проверить самостоятельно. Ванная в доме оказалась миленькая, довольно просторная. И очень ей подходила — я как будто попал к девочке среднего школьного возраста (звучит это, кстати, довольно крипово). Кругом все «ня-кавайное». Шторка, усеянная мордами «Хэллоу Китти», коврик, на котором такая же котейка взмывает над морем верхом на дельфине, вместо держателя для полотенец яркое пластиковое кольцо. Кажется, не только Нацуки любила всякую милую ерундистику.

Но меня сейчас интересовало не это. Над зеркалом обнаружился шкафчик с красным крестом. Я раскрыл его и внимательно осмотрел содержимое. Хлоргексидина действительно не нашлось, как и антисептика вообще. Паршиво, конечно. Но хотя бы чистый бинт был на месте, уже что-то. Уже собрался выходить, когда приметил упаковку влажных салфеток «с обеззараживающим эффектом». Прихватил и их. Остается надеяться, что производитель не ради рекламы эту фразу прилепил.

— Доктор прибыл, — оповестил я, входя в гостиную, — давай сюда свою культяпку, подлатаем ее по-быстрому.

Саёри хихикнула и протянула ладошку. Первое впечатление не обмануло — рана действительно оказалась поверхностной, так, чуток кожу сколупнула. Но моя подопечная все равно тряслась, пока я распаковывал салфетки.

— Не буду лгать, Сайка, — я покачал головой, — щас немного пощиплет. Или много. Не знаю, насколько эти салфетки хардкорные. Но если ты не будешь дрожать и… — тут пришлось чуть повысить голос, — выдирать у меня руку, КАК СЕЙЧАС, все очень быстро закончится.

Саёри слегка покраснела и отвела взгляд. Но контролировать себя и правда постаралась — только ойкала и шипела, как раскаленная сковородка, пока я занимался раной.

— Ну вот, — я замотал руку свежим бинтом, — вроде и все. Лучше бы, конечно, мазь еще приложить, но у тебя нет в аптечке ничего. Это, кстати, не дело. Я и салфетки-то нашел еле-еле.

— Я как-то не подумала… — созналась Саёри, — никогда не приходило в голову…

Вообще, на самом деле, это логично. Мир-то перезапустился три дня тому назад, когда я сюда попал. Или уже четыре?

Нет, пока три. На часах еще двадцать минут до полуночи. До чего ж тут дни длинные. В МСК отработал с девяти до шести, похавал, в лигу или валорант поаутировал — и все, пора уже на боковую. Потом снова тот же цикл проживаешь, и так пять дней в неделю. А здесь событий под завязку, чесслово. Хотя устаю к концу дня, в общем-то, одинаково.

(а если нет разницы, зачем валить обратно?)

Затем, что я не готов всю жизнь прокуковать на тридцати трех квадратных… кхм… в городке размером с типичный российский ПГТ. Даже если это город с травами, цветами и животными невиданной красы.

— Короче, пока сойдет. Утром сменишь повязку на свежую. Бинты и салфетки я здесь оставлю. Если сильно заболит, сходи в перерыв к медсестре, надеюсь, завтра она все-таки соизволит пригрести на работу…

Появилось знакомое ощущение. Саёри обхватила меня и звонко чмокнула в щеку.

— Гару, ты такой славный!

Знаю, говорил уже, что ей далеко до Моники и все такое… Черт знает, может, сейчас мне стало как-то особенно приятно от ее слов, но только показалось, что Саёри вполне себе красивая. Было в ней какое-то природное очарование. Простое как две копейки, но подкупающее.

— Да ерунда, что ты, — ответил я, — дело-то житейское. Вот когда мой брат однажды с велика свалился и коленом по асфальту прошкрябал, это жесть была…

— Брат? — Саёри удивленно подняла брови, — ты никогда не говорил, что у тебя есть брат.

Он и правда есть, да только не у Гару, а у Гарика. Пора бы мне перестать их смешивать.

— Старший, — пояснил я, — но он сюда не приезжает. За границей живет.

— Ого! Круто! А в какой стране?

— В Йемене, — вырвалось у меня внезапно.

(господи, да почему ты заставляешь меня все время кринжевать?)

Глаза Саёри округлились.

— Гару, а это где? — смущенно поинтересовалась она.

Понимаю. Нелегко признавать свой географический кретинизм. Хотя таких вещей нечего стыдиться. Некоторые, вон, до сих пор время по стрелкам определять не умеют. Тем более черт меня раздери, если я сам с точностью помню, где находится Йемен.

— Где-то в Азии, на Аравийском полуострове, что ли, — пришлось обрисовывать туманно, — он всегда хотел стать ученым-арабистом, вот и поехал.

Лучше обойдусь без лишних подробностей, на них можно еще жестче засыпаться. Но почему Йемен-то, блин?

— Ладно, — я взял униформенный пиджак со спинки дивана, — классно посидели, но мне еще стих подбирать на завтра. Свой написать все равно не успею, да и настроя нет, но полностью схалтурить не могу. Если все принесут стихи, а я — нет, это будет выглядеть как подстава.