— МИНУТОЧКУ ВНИМАНИЯ, ПОЖАЛУЙСТА, — заорал я, перекрывая слаженное двухголосие. Это возымело эффект — обе заткнулись. Замечательно. Хотя бы не пришлось опять ногтями по доске шкрябать. Как вспомню, аж воротит, отвратительное чувство. Надо отметить, что у Гару такой себе голос, не очень приятный. Гнусавый слегка, как у слоненка из дурацкого пластилинового мультика про тридцать восемь попугаев. Вокалистом ему никогда не бывать и дуэтом с Моникой не петь.

(ну разве что будет как Боб Дилан, хихи)

— Понимаю вас, девочки, — начал я, — мне тоже совсем не хочется перед всей школой шоу устраивать. Ничего, кроме кринжа и стресса с этого я не поимею. К тому же будем честны — поэтические вечера капец какие унылые и для того, чтоб их оценить, ты тоже должен быть поэтом или просто по литературе угорать. Так что идея дурацкая…

Я заметил, как на лбу у Моники вздулась вена. Кажется, пора переходить ко второй части речи, пока меня не убили нахрен и не закопали тут под полом.

— Но… — я поднял указательный палец, — нам вовсе необязательно делать это ради незнакомцев. Давайте попробуем ради… ради Моники хотя бы! Она очень старается, чтоб всем в клубе было комфортно и хорошо. Решает всякие вопросы с кураторами и вообще, посмотрите, — указал я на стол, — вон сколько там всякой бумажной волокиты. У меня бы кукушка со свистом улетела, если бы пришлось каждый день с этим дело иметь. А Моника ничего, держится. Да и за пределами клуба на нее тоже можно рассчитывать, разве не так?

— Т-так, — согласилась Юри.

Нацуки несколько секунд сидела молча и куксилась, но в конце концов кивнула.

— Отлично. Но это еще не все, — добавил я, — до вас никакого литературного клуба в школе не было, я прав?

Ну конечно. Его не могло быть. Потому что и самой школы не было.

— А теперь есть. Если мы сейчас покажем себя хорошо, то это поднимет статус клуба в глазах кураторов, директора, департамента образования, без разницы. Сейчас, может, к нам никто и не присоединится. Но представьте — вот вы скоро выпуститесь, а клуб останется.

(вы? опять прокололся)

К счастью, мой маленький косяк остался незамеченным.

— … и когда другие ученики, которые интересуются чтением, романами, стихами, даже мангой, захотят найти единомышленников, у них уже будет свое особое место, где можно это сделать. А мы им что-нибудь оставим. На память. Что скажете?

Девочки молчали долго. Юри заметно нервничала, комкала край пиджака и теребила волосы. Конечно, ей сейчас чертовски непросто. Людям с такой повышенной социальной творожностью, кхм, тревожностью публичные выступления противопоказаны. Но я знал, что в конце концов она согласится.

(только зря. фестиваля-то не будет)

Это мы еще посмотрим.

Нацуки тоже выглядела чертовски задумчивой. Выражением лица она походила на тетку с известного мема… Абсолютно уморительная мина, и если бы я не дорожил зубами, то рассмеялся бы в голосину.

— Х-хорошо, — согласилась Юри наконец, — я б-буду участвовать.

Оставалась одна.

— Нацуки, а ты? — я поднялся с места и встал перед ней, — ну че ты, давай, приключение на двадцать минут, вошли и вышли.

Она посмотрела на меня с недоумением.

— Сорян, — поправился я, — опять заносит. Подумай, что бы сделала Рина?

Стопроцентное попадание. Нацуки потрясла головой, грохнула кулачком по столу, от чего бедная Юри подскочила на месте, и процедила сквозь зубы:

— Ах ты сукин сын, Гару, я в деле.

— УРА! — обрадовалась Саёри. Она даже не обратила внимание на не слишком изысканное выражение из уст подруги, — вот увидите, это будет так здорово!

Сайка принялась попеременно носиться между Юри и Нацуки, наводя суету и хаос повсюду.

— Д-доведет меня этот клуб, право слово, — пискнула Юри, отбиваясь от слишком активной подруги.

Фух, это было чертовски непросто. Кажется, когда вернусь домой, можно будет подумать о смене карьеры. Пойду в мотивационные спикеры. Я одернул пиджак и повернулся к Монике. Она улыбнулась — широко, открыто, безо всякого лукавства, и одними губами прошептала:

— Спасибо.

По крайней мере, так мне показалось.

В нормальное русло заседание вернулось не сразу. На то чтоб угомонить Саёри, потребовалось минуты три.

— Рада, что все устаканилось, — наконец произнесла Моника, как только вернулась тишина, — теперь перейдем к главному. Я отлично знаю, что выступать перед публикой непросто и даже страшно, особенно, если ты никогда раньше этого не делал. Поэтому мы потренируемся.

С этими словами она взяла со стола сложенный вдвое лист бумаги.

— Я не просто так просила вас подобрать стихотворения. Каждый из нас сейчас выйдет сюда и прочтет то, что выбрал. Так, как вы бы это делали на фестивале. С выражением, с расстановкой, лучше наизусть, но можно и подсматривать в текст. А мы послушаем. Таким образом в понедельник, на выступлении, никто не будет нервничать, хорошо?