— Господин Распутин, на минутку, — сказал он, подходя. — Зайдём? — он распахнул одну из дверей, за которой обнаружилась малая гостиная.

Мы сели у холодного камина.

— У меня дилемма, господин Распутин, — вздохнув, проговорил Мезенцев, глядя на меня. — И, кажется, только вы способны её разрешить.

— Я весь внимание, — ответил я, откинувшись на спинку вольтеровского кресла-крылатки: поясница понемногу начала побаливать, так что мне требовалась опора. — Чем конкретно могу помочь?

— Видите ли, врач, осмотревший господина Глинского, сообщил мне одну неприятную вещь, — говоря, Мезенцев сверлил меня испытующим взглядом, словно хотел уловить малейшую реакцию на свои слова. — В его теле оказалась некротическая личинка, причём совсем свежая. Вы знаете, что это такое?

— Мы подобные вещи ещё не проходили, — ответил я.

Мой ответ поставил собеседника в тупик. Он не знал, правда это или нет, но понимал, что, скорее всего, не с подобных вещей начинается обучение адептов смерти.

— Хм… — пробормотал он, отведя взгляд. — Но вы хотя бы слышали о них?

— Конечно. Кажется, очень сложная магия высшего порядка. Даже не представляю, кто мог подселить её господину Глинскому. Должно быть, какой-то сильный и опытный чародей. Но я почти никого из ваших гостей не знаю, так что, боюсь, не в силах вам помочь. Лучше обратитесь к кому-нибудь со стажем. Например, к нашему преподавателю в академии. Он наверняка разбирается в подобном колдовстве. Хотя, наверное, господину Глинскому лучше самому этим заняться.

— Да… Самому… Конечно, — кивнул Мезенцев. Похоже, он Глинскому ещё ничего не сообщил. И, похоже, не уверен, что стоит это делать. Как любопытно… — Что ж, прошу прощения, что задержал. Мне следовало догадаться, что вы не сможете помочь с этим. Но спасибо за совет.

— Всегда пожалуйста. Чем смог, как говорится.

Мы с Мезенцевым вместе вышли в коридор.

— Позвольте откланяться, — сказал я. — Мы поедем. Завтра рано вставать на занятия.

— Да-да, конечно. Бывайте у нас.

Попрощавшись с хозяином дома, я, наконец, спустился в холл. Поискал глазами Василису. Она стояла с Суворовой и её женихом. Метрах в двадцати маячила Юсупова. Ждала меня, следуя приказу.

Нет, сегодня она мне не нужна. Я поманил её пальцем. Когда подошла, тихо сказал:

— Твой отец уже в курсе, что ты перестала лечить царевича?

Юсупова тут же помрачнела.

— Угу, — ответила она нехотя. — Он… очень удивлён и… разочарован. Ты доволен?

— Не вполне. Он спрашивал, в чем причина?

Девушка кивнула.

— Что ты ответила?

— Что не знаю.

— Он не показывал тебя врачу?

— Пока нет. Но, наверное, этим и кончится, если я не…

— Не начнёшь, — перебил я. — Забудь о своём Даре. У тебя его больше нет. Всё, увидимся завтра. И помни: о нашем уговоре никому ни слова!

Кажется, она восприняла мои слова с облегчением и тут же поспешила к выходу. Я же направился к Рябушинской. Она заметила меня и тут же напустилась с укорами:

— Яр, сколько можно пропадать⁈ Я уже собиралась идти тебя разыскивать!

— Немного задержался, — ответил я, приложив ладонь к животу и слегка поморщившись. — Извини.

— С тобой всё в порядке? — тут же изменила тон Василиса.

— Да, теперь нормально. Можем ехать.

Во время разговора с Юсуповой я мысленно связался с мёртвой белкой и заглянул в комнату, где находился Глинский. Он, наконец, остался один. Я приказал пауку подобраться к нему и укусить. Раненый, скорее всего, даже не почувствует этого. Наверняка ему вкололи успокоительное или обезболивающе, так что он, вероятно, задремал. А мне лучше находиться подальше от дома, когда он отдаст концы.

— Конечно, Яр, пошли! — обрадовалась Василиса.

Попрощавшись с Суворовой и её парнем, мы отправились к машине. Пока шли, я наблюдал глазами белки за происходившим в комнате. Видимость была так себе, но синхронизироваться с пауком не было смысла: эти твари далеко не видят, так что мне это ничем не помогло бы. Через полминуты я велел белке перепрыгнуть с ветки на подоконник. Картинка стала получше.

Вот паучок заползает на одеяло. Маленькое чёрное пятнышко на белом фоне. Быстро движется к лежащей поверх одеяла обнажённой руке. Глинский не двигался. Похоже, спал. Очень хорошо!

Паучок перебрался на локоть и замер. Я почувствовал, как он сделал укус и впрыснул в кровь раненого концентрированную некротическую энергию.

Глинский дёрнулся и застонал. Паучок скатился с кровати на пол. Я велел ему немедленно убираться из комнаты. Белке — тоже. Никаких улик оставлять нельзя. Сделав своё дело, отрава растворится без следа, но мёртвые существа в помещении точно наведут на мысль, что тут поработал некромант.