— Ты…ты чего, Лен? — спросил он после довольно продолжительной паузы. — Может быть, тебе водички принести? Слушай, а может ты того…беременная? Я слышал, женщины в положении отличаются подобными резкими перепадами настроения.

Андреева замерла. Рыдания стихли, будто отрезало. Девушка очень медленно подняла голову и посмотрела на Данилу. Тот невольно попятился назад. Размазанная тушь и прочая косметика превратили лицо Елены в маску какого-то неведомого племени «тумба-юмба».

— Убью! — тихо произнесла Андреева и разъяренной кошкой бросилась на футболиста.

Черт возьми, а как мы в постели-то оказались? Мельник провел по волосам, стряхивая с них воду. Сначала ведь вопрос был лишь в том, как уберечь лицо и глаза от когтей. Но потом все как на ускоренной перемотке: ругань, беготня, битье посуды…Блин блинский, ну правда, когда все вдруг перешло в горизонтальную плоскость? Или…в первый раз прямо на кухонном столе? А уже потом они плавно переместились в спальню? Твою ж маман, как в третьесортной немецкой порнушке!

— Лен, ты завтракать будешь?

— Завтракать⁈ — Андреева встрепенулась и уселась на кровати, без всякого стеснения отбросив легкое одеяло в сторону. Оказалось, что спала она нагишом. — Конечно, буду. Я голодная, просто ужас. Ты ведь меня вчера до смерти заездил, — она коротко хохотнула. — А мне ведь кто-то говорил, что спортсмены после своих тренировок в постели вялые. И, дескать, именно поэтому им жены и изменяют. Вот болтуны!

— Могу предложить омлет и «Еврейскую» закуску, — отвел глаза в сторону Данила.

— Ух ты! — восхитилась Ленка. — Что еще за «Еврейская» закуска, никогда про такую не слышала.

— Еще бы, — криво усмехнулся Мельник. — При твоем-то отце и его спецраспределителе.

— Ага, — обезоруживающе улыбнулась в ответ девушка. Но глаза ее опасно сузились. — Ну и что, подумаешь. Зато сколько всего нового теперь можно узнать. Приобщиться, так сказать, к народу. Так что за закуска? Надеюсь, это не что-то антисоветское? Название уж больно двусмысленное.

— Да хрен его знает? — почесал в затылке Данила. — Знаешь, я никогда даже и не задумывался, почему ее так прозвали. В принципе, ничего особенного: плавленый сыр, яйца, чеснок и майонез. Но получается очень вкусно и сытно, а, главное, готовится недолго. Самое то, когда надо быстро все сделать. Кстати, у меня как раз все необходимое в холодильнике имеется. Даже плавленые сырки в морозилке валяются.

— В морозилке? — удивилась Андреева. — Почему в морозилке?

— Их так проще тереть, — пояснил Мельник. — Ладно, дуй в душ, а я пока займусь готовкой.

— Слушай, вкуснота! — Андреева проглотила одним махом очередной ломтик огурца с намазанной сверху закуской и потянулась за следующим. — Остренько немного, но безумно вкусно. О, ты еще и на помидорку ее положил — интересно-интересно.

— Ешь на здоровье, — усмехнулся Данила. Сам он с аппетитом умял половину омлета, штук пять или шесть порций закуски и теперь благодушно прихлебывал из большой кружки свежезаваренный крепкий чай. — Жаль, у меня яблок нет, можно было бы добавить для вкуса и цвета.

— И так хорошо! — Ленка перевела дух и потянулась за стаканом с налитым «Боржоми». — Я сейчас как огнедышащий дракон. Уф, слава богу, у меня где-то в сумочке жевательная резинка завалялась. А то представляю, как обалдела бы мама, когда я дыхнула бы на нее чесночным ароматом.

— А она что, не в курсе твоего приезда? — насторожился Мельник. — Неужели такое возможно?

— Да нет, конечно же отцу уже доложили, — отмахнулась Андреева. — В посольстве же без ведома бравых ребят из одного серьезного ведомства даже чихнуть нельзя. Все становится известно мгновенно. Тем более, о таком скандале.

— Кстати, ты мне так и не объяснила, что у тебя произошло, — глянул на девушку исподлобья Данила. — По-моему, сейчас самое время.

Ленка медленно поставила стакан на стол. Полюбовалась на пузырьки газа, бегущие кверху, и подняла потемневшие глаза на футболиста.

— Развод у меня произошел. — И нехотя уточнила, заметив удивление парня. — Точнее, в самом ближайшем времени произойдет. Представляешь, этот урод — мой муженек — оказывается не только законченный алкаш, но еще и балуется разными нехорошими препаратами.

— Наркотики? — удивился Мельник. — Однако.

— Знаешь, что это? — с вялым любопытством поинтересовалась Андреева.

— Ты забываешь, где я рос, — дернул щекой Данила. — Видел пару раз, как морфием кололись.