— Вот ты, тормоз! — помотал головой пацан. — У первых моделей «Риг» моторы были чешские, с завода, где «Явы» делают. Точнее, по лицензии. Так им сносу не было. А эти…форменное барахло! Пять минут едешь, потом два часа ремонтируешь.

— Я и говорю, весь подъезд своей керосинкой провонял! — снова включилась тетя Зина.

— Беги, паря, — шепнул одними губами Данила и посторонился, пропуская незадачливого «рокера». Тот благодарно кивнул и, пыхтя от усердия, быстро выволок мопед на улицу.

— Хулиган! — припечатала его в спину соседка. — Все матери расскажу!

— О, теть Зин, — Мельник заметил авоську с продуктами в руках женщины и попытался переключить ее на другую тему. — В нашем продуктовом затаривались? Народу много?

— Чего? — не поняла сразу соседка. — Ты про что? А, продукты? Ну а где ж еще, там. Я ж не получаю огромные деньжища, как некоторые! — она ядовито взглянула на футболиста. — По рынкам для меня ходить дороговато.

Данила мученически закатил глаза и тихонько вздохнул. Вот ведь, вредная тетка. Подумаешь, привозил несколько раз домой сумки, набитые разнообразными «вкусняшками». Но вовсе не с рынка, как она себе нафантазировала, а из «сорокового» гастронома, расположенного на Лубянке. Раньше он был открыт только для сотрудников НКВД, но в середине 50-ых пропуска отменили, и он стал общедоступным. Хотя по-прежнему располагался в ведомственном доме — в двух шагах от гастронома был вход в клуб КГБ.

А какие в «сороковом» продавали пирожки с мясом и яйцом — м-м-м-мм! На всю столицу славились. Чуток подогрел на плите и словно домашние. Эх, жалко, что спортсменам нельзя много мучного. Зато Сёмка, когда забегал крайний раз, с аппетитом умял сразу штук десять. Куда только в этого обжору влезает? Мельник невольно сглотнул слюну и услышал, как протяжно заурчало у него в животе.

А тут еще на ум, совершенно некстати, пришли молочные коктейли, что взбивали в «сороковом» гастрономе прямо при покупателе. Из пломбира и вкуснейшего молока. Божественно.

Но рассказывать обо всем этом тете Зине Мельник благоразумно не стал. А то еще, чего доброго, ее инфаркт хватит. Опустил покаянно голову и смиренно поинтересовался, велика ли очередь в их продуктовом и есть ли шансы у одного непутевого футболиста успеть разжиться в нем хоть чем-нибудь съестным.

— Если только прямо сейчас пойдешь, — злорадно усмехнулась соседка. — И то не факт. Там фарш выбросили и колбасу, так что очередь аж на улицу протянулась. — В этот момент распахнулись двери лифта и тетя Зина гордо прошествовала в кабину. — Заходи, чего встал?

— Вы езжайте, я пройдусь, — быстро сказал Данила и резво припустил вверх по лестнице. Парень в принципе всегда поднимался и спускался исключительно пешком. А в порядке дополнительной тренировки иногда вообще умудрялся прыгать по ступеням на одной ноге.

Странное дело, Мельник хорошо помнил, что уходя утром из дома, запирал дверь на оба замка. А сейчас ключ вхолостую провернулся в нижнем. Открыто. Неужто квартирные воры «осчастливили»? Данила зло усмехнулся. И куда только подъездная ЧК в лице тети Зины смотрит? Юноша нажал на ручку двери. Если распахнется, то надо аккуратно отступить и вызывать ментов. Не хрен геройствовать понапрасну. Нет, гляди-ка, верхний все-таки закрыт. Что ж, зайдем, пожалуй, тихонько внутрь и поглядим на месте, что к чему. Прикинем хрен к носу!

Мельник вошел в прихожую. На кухне горел свет, шумела негромко вода из крана, и тянуло чем-то вкусным. Интересно, кто бы это мог быть? Хотя, если подумать, выбор не слишком богатый — ключи от квартиры Данила давно уже забрал у всех посторонних. Не хватало еще ему разборок «бывших» с «нынешними».

— И что у нас сегодня на ужин? — миролюбиво поинтересовался Мельник, входя на кухню.

— Ой!

Хрясь!.. Ба-амс!.. Дзинь!!

— Ну вот, — искренне огорчился парень. — Теперь еще и тарелку новую покупать. Эх, одни проблемы от тебя!

1969 год. Сентябрь. Москва

Казалось, что буквально вся Москва в этот теплый, но дождливый день, ехала в Лужники. И хотя до начала игры оставалось еще целых два часа, но толпы людей упорно шли в сторону стадиона. Метро, автобусы, троллейбусы, такси, личные автомобили — болельщики использовали любую возможность для того, чтобы попасть на игру.

К Большой арене текла по главной аллее человеческая река, бурля, волнуясь, задерживаясь ненадолго у тележек с мороженым и газированной водой, ларьков с бутербродами и пивом. Низкий гул голосов плыл в воздухе, то и дело звучали фамилии тех или иных игроков, вспыхивали короткие жаркие споры.

То тут, то там виднелись конные милиционеры. Ухоженные, сытые лошади косили равнодушными глазами на прохожих, шумно фыркали и переступали с ноги на ногу, звонко цокая копытами по асфальту.