— Ты Ваня мне мозг не колупай — отмахнулся я от индейца, как от назойливой мухи — когда у вас много жен стало? Два года назад! Когда этот идиот, отец Михаил, вам Ветхий завет прочитал! Из всей книги, вы только одно запомнили, что у царя Соломона было семьсот жён!

— А ещё у Давида, Иакова, Авраама… — начал перечислять мне имена всех библейских многоженцев новоиспеченный христианин, самого радикального толка, именуемого в простонародии жоховство — Мы крестились и поступаем по заповедям! Да и ты не запрещал!

— Как же, вам запретишь — буркнул я — да делайте чего хотите! В этом отношении, мне глубоко фиолетово, лишь бы всё было по взаимному согласию. Но вы же не просто женитесь, вы бляха муха коллекции собираете! Вон у Сявы — индианка, негритянка, ирландка, и даже китаянку в жёны недавно взял!

— И ты возьми! — умоляюще уставился на меня индеец — китаянок же полно сейчас! С последними кораблями привезли. Как Гриша говорит — это теперь не дефицит!

— Иди в баню Ваня, мне Арин хватает выше крыши! — отмахнулся я, невольно вспомнив жену.

Арин О’Доннел была дворянкой и ирландкой. Она ещё ребёнком попала в рабство на Барбадос. Детская память стёрла ужасы плавания на рабском корабле, а судьба уберегла её от участи большинства женщин рабынь. Из-за своей почти ангельской внешности, она попала в компаньонки к дочери богатого плантатора, и до моего появления почти не знала забот, живя, играя и обучаясь вместе с английской девочкой-хозяйкой. Она не чествовала себя рабыней, считая хозяйку подругой. И тут я, освободитель ирландцев появился! Первое время, по признанию самой Арин, она меня почти ненавидела, за подаренную «свободу», пока не познакомилась поближе со своими соотечественниками, к которым жизнь не была так благосклонна. Стройная и маленькая, почти как куколка, она сразу покорила меня своей красотой, большими глазами, и кротким характером. До свадьбы кротким! За маской тихони скрывался просто неукротимый бесёнок! Веселая у меня жена, ни минуты не может усидеть на своей шикарной заднице! Первая леди Русской Америки могла вести себя как аристократка, с прирожденными манерами принцессы, и как дикий индеец команчи! Иногда я просто устаю от неё, от её идей и энергии, и мне хочется побыть одному, а Арин всегда рядом, заполняя собой всё окружающее пространство. Ещё одну такую я просто не выгребу! Мой мозг закипит и взорвётся! Да и Арин меня ночью в тихую прирежет, и скажет, что так всё и было, если я попробую сделать глупость, которую мне предлагает индеец.

— Арин пусть для удовольствия будет, а для хозяйства мою дочь возьми! — ляпнул Ваня, но тут же заткнулся, поймав мой взгляд — ну ладно, ты подумай ещё, упокоишься, потом поговорим.

— Я подумаю. Возьму и прикрою вашу лавочку, несмотря на то, что ты мне друг! Только попробуй ещё раз этот вопрос поднять! — пригрозил я страшной карой индейцу. Честно говоря, все его дочки «на любителя», все в папу пошли, такие же плечистые и здоровенные.

— Да я молчу как дуб! — обиженно отвернулся от меня Ванька, не забыв отхлебнуть пива.

— Златая цепь на дубе том… — процитировал я классика африканского происхождения, смотря на спину вождя. Обиделся он морда красножопая! Золотой крест, что в своё время я подарил Сяве, непонятным образом перекочевал на шею Ваньки, хотя ведь делает вид, что украшения ему не интересны. Дружише, верный и надёжный! Один из немногих, которому я могу доверить прикрывать свою спину. Молча толкнув индейца в спину, я забрал у него кувшин с пивом. Кувшин он отдал, но плечом повёл, давая понять, что видеть он меня не желает! Я его знаю, это не надолго, отойдёт через пару минут!

Треск выстрела раздался неожиданно. Кувшин в моих руках разлетелся на осколки, заливая меня пенным напитком. В кустах, на левом берегу реки, поднималось белое облако от сгоревшего пороха. В борт баркаса с треском вонзилась стрела, как осколки гранаты в стороны полетели обсидиановые крошки от наконечника, ещё одна просвистела над моим плечом, послышался крик боли одного из гребцов. Нападение! На инстинктах я рухнул спиной назад, на дно баркаса. Стрелы продолжали сыпаться густым дождём, укрылся я вовремя. Это индейцы, сомнений нет, ружьё у них только одно, наверное, трофейное, и пользоваться им они толком не умеют, так что за бортом я буду в безопасности.

— Потери⁈ — прокричал я капитану баркаса, замечая, как рядом Ванька спокойно обламывает и вытаскивает стрелу, которая пробила его запястье. Я не слышал, что бы он вскрикнул во время нападения, да и сейчас он делает вид, что занозу выковыривает.

— Трое ранены, у Адама стрела в шее! — доложил мне старший среди абордажников.

— Это нисенан — Ваня протянул мне окровавленный обломок стрелы, на оперении которой был непонятный мне рисунок, как будто я должен по нему что-то понять. Не разбираюсь я ещё во всех этих точках, линиях и зигзагах.

— Чего-то близко к лесопилке Герма подошли– встревожился я — надо бы потом разведку послать, узнать, чего там с шотландцем. Вообще патрули мышей не ловят! Триперы хреновы!