В общем, хотелось кричать во всё горло и громко рыдать, от понимания того, что я, Себастьян Алехандро Инсаурральде, мог бы стать обладателем Кубка Мира ФИФА и навечно вписать своё имя в историю футбола. И какого чёрта я решил отправиться в столицу Парагвая — Асунсьон? Мог бы и по телевизору посмотреть третий дополнительный матч финала Кубка Либертадорес. Но я решил сделать себе подарок на день рождения. Вот и полетел… Хорошо хоть со мной не было Мари. Она отказалась от совместной поездки, сославшись на загруженность в университете и простуду. Её смерть я бы себе никогда не простил.

Кстати, как тогда сыграли команды? Набираю в поисковике: «Победитель Кубка Либертадорес 1985 года» и через секунду расплываюсь в широкой улыбке. Всё-таки «Архентинос Хуниорс» на нейтральном поле одолел в серии послематчевых одиннадцатиметровых ударов колумбийскую «Америку». К моей радости, победный пенальти забил мой хороший приятель Марио Эрнан Видела, с которым мы не только пересекались в первенстве Аргентины, но и некоторое время отстаивали честь страны, выступая за молодёжную сборную. Мне стала интересна его дальнейшая судьба. Увы, как я ни старался шерстить интернет, но отыскать какие-либо подробные сведения о нём не получилось. Единственное, что удалось мне узнать — свою футбольную карьеру он закончил во втором аргентинском дивизионе в возрасте тридцати двух лет и на этом всё. Почему он так рано повесил бутсы на гвоздь и не стал тренером? Остаётся только догадываться.

Затем искал информацию о своих одноклубниках и тренерском персонале «Боки», а также других известных футбольных людей моей эпохи. На одном из сайтов наткнулся на статью, в которой сообщалось, что в феврале 1987 году руководством клуба «Бока Хуниорс» было принято решение о присвоении футбольной академии моего имени и проведении ежегодного детского турнира в пяти возрастных категориях.

На одной из фотографий увидел памятник себе, возведённый на территории академии возле главного корпуса. Бронзовая статуя высотой около двух метров запечатлела меня бьющего по летящему мячу. В скором времени обнаруживаю ещё одну фотографию, где на фоне памятника запечатлены мои родители вместе с представителями клуба. Под фотоснимком написана дата: «21 октября 1993 года». В этот день мне должно было исполниться тридцать лет. Максимально увеличиваю фото и разглядываю постаревшие лица близких мне людей. За прошедшие годы отец очень сильно сдал. Он с серьёзным лицом приобнимает маму. Она хоть и улыбается, держа в руках большой букет ярких цветов, но я-то знаю её настоящую обворожительную улыбку, которая завораживает и заставляет улыбаться в ответ. Становится нестерпимо больно и обидно за них. Из глаз непроизвольно потекли слёзы. Сглатываю образовавшийся в горле ком и прикрываю глаза. От переполняющих меня эмоций становиться трудно дышать. Делаю несколько глубоких вздохов и резко встаю со стула. Подбежав к окну, распахиваю его и, наполовину высунувшись из окна, жадно глотаю воздух, глядя сквозь слёзы в безоблачное неаполитанское небо. Вдох… Выдох… Вдох… Выдох…

Не сразу, но постепенно меня стало отпускать. При всём моём желании изменить я уже ничего не смогу. Я умер там, в далёком 1985, и каким-то чудом моё сознание воскресло здесь, в теле молодого итальянца. Видимо, так решили сверху, подарив мне ещё один шанс исполнить свои детские мечты — стать футболистом. Поэтому, как бы тяжело мне не было, нужно принять это и двигаться в выбранном направлении. А ещё… просто жить. Жить и наслаждаться каждым мгновением своей жизни. Жить ради себя. Жить ради футбола и замечательной семьи Джованни Руссо, которая мне досталась. Бабушка и сестра — это всё, что теперь у меня есть. И они, однозначно, заслуживают лучшего.

Так уж сложилось, что других родственников у них не было. Родители бабушки умерли давно. Она была единственным ребёнком в семье. О своих годах молодости она особо не любила распространяться и, вообще, тема отцовства в их семье была под строгим запретом. Некая женская тайна за семью печатями.

У парня была надежда на то, что рано или поздно ему всё расскажет его мама Алессия. Но четыре года назад она вдруг пропала. Спустя три недели её и ещё одну женщину нашли в одном из заброшенных домов на окраине города в районе Пьянура с признаками насильственной смерти. Маму хоронили в закрытом гробу. Вместе с ней в могилу ушла последняя возможность узнать правду об отце. Каждый раз, когда он подходил к бабушке и поднимал этот насущный вопрос, на него кричали, ругались или просто уходили от ответа.

Однако Джанни не сдавался и всегда пытался узнать какую-нибудь информацию о своём втором родителе. Но, к сожалению, никто ничего не слышал и не видел. И для парня это было странным. Ведь в Форчелле не успеешь икнуть или пукнуть, как об этом уже будут знать в другой части района или даже города. И не просто знать, а со всеми подробностями. А тут полная тишина. Поэтому Джованни до сих пор не знал, кто у него и его сестры биологический отец.