— Не, бабуль. Не соблазняй, — посмотрел я на тарелку с двумя аппетитными круассанами. — Я уже не осилю. Да и вообще, с завтрашнего дня начну следить за питанием. Хочу профессионально спортом заняться.

— Боксом что ли? — спросила она и, включив воду, начала мыть посуду.

— Нет, не угадала. Футболом, — с улыбкой заявил я, тарабаня пальцами по столешнице.

Женщина выключила воду и, вытерев руки об полотенце, присела на ближайший стул и с удивлённым выражением лица уточнила:

— Футболом⁈ Я не ослышалась⁈

Я смотрел на изумлённую бабушку, улыбаясь во все тридцать два зуба и слегка кивая головой, как бы подтверждая этим жестом свои слова. Секунд десять она молча не сводила с меня глаз. В какой-то момент мне показалось, что она смотрит на меня с откровенным подозрением, словно увидела во мне чужого человека, и скоро из её уст я услышу резонный вопрос: «Где мой внук?». В эти секунды я подумал, что не надо было спешить со своими заявлениями. Но после того как на её лице появилась милая улыбка, я с облегчением выдохнул и расслабился.

— Что-то я раньше не замечала за тобой особой любви к этой игре, — продолжила она. — Да и не поздновато ли ты начинаешь? Дети вон с юных лет занимаются и не каждый из них становится футболистом. Ты точно этого хочешь?

— Да. У меня всё получится. Я в этом уверен. Но поговорить я хотел о другом…

Если бы не бабушкина работа, то мы могли болтать до самого обеда. Но время поджимало, ей нужно было бежать в свою прачечную, которую она открыла неподалёку от площади Данте. Раньше там была химчистка. Бывшие её владельцы, пожилые братья Эспозито, передали помещение за чисто символическую арендную плату. С тех пор уже прошло восемь лет. Братья умерли, но бабуля продолжила свой бизнес, платя за аренду их наследникам. Бабушка в молодости работала в ателье и умела шить, так что её прачечная предлагала ещё услугу по починке одежды. Она всегда говорила: «Здесь, в Неаполе, очень много пожилых мужчин и всем им нужно постирать, погладить и зашить. Поэтому мой маленький бизнес никогда не умрёт». Больших денег она не зарабатывала, но на жизнь всегда хватало. Правда, четыре года назад, после смерти матери Джованни, семья ощутила нехватку финансов. Ситуацию исправил Джанни, начавший в пятнадцать лет неплохо зарабатывать на продажи албанской «дури», не забывая подкидывать деньжат бабушке, а также обеспечивая себя и сестру всем необходимым.

Вместе с бабушкой Лаурой трудились наёмные рабочие из Перу — семейная пара и их старшая двадцатилетняя дочь, толстушка Аламеда с грудью четвёртого размера, с которой у Джованни периодически был секс за деньги. Всех всё устраивало: Джанни удовлетворял свои подростковые потребности, а девушка была счастлива от внимания красивого парня и стабильного пополнения бюджета семьи эмигрантов. Но в один неподходящий момент поздно вечером их застукали в прачечной. Парень так «раскочегарился», что не услышал, как его бабушка неожиданно вернулась на работу и застала его с голой задницей. Она не стала поднимать скандал. Хорошенько отругала внука и поговорила по душам с Аламедой, у которой в скором времени поднялась заработная плата. На этом дело было замято, и родители перуанки так ничего и не узнали.

— Всё, Джио. Я побежала. Вечером ещё пообщаемся. Как же я рада за тебя. Даже не верится, что ты взялся за ум, — сказала она, крепко меня обнимая и целуя в щеку.

Бабушка покинула квартиру и бодро понеслась по ступенькам, а я, прикрыв дверь, побрёл в свою комнату. Прилёг на кровать и сам того не заметил, как уснул. Разбудил меня громкий телефонный звонок. Мобильник, словно пританцовывая, весело вибрировал по поверхности прикроватной тумбочки. На всю комнату звучал модный рингтон песни «Right Round». Джованни обожал этот сингл рэпера Флоу Райды и певицы Кеши, и знал его текст наизусть.

Протерев глаза, я посмотрел на экран мобильника. Звонил мой лучший друг Тони Капуто, с которым мы дружили с малых лет, так как наши матери были подругами.

— Да, слушаю, — ответил я и, широко открыв рот, протяжно зевнул.

— О, Джанни, братишка, привет! Ты живой! — радостно завопил друг. — Я же вам говорил, что всё будет нормально, — он это говорил нашим общим друзьям и, судя по услышанным возгласам, телефон был установлен на громкую связь. — Как ты?

— Хреново, — выдавил я из себя умирающим голосом. — Голова раскалывается и тошнит. Вы меня пока не беспокойте. Как очухаюсь, позвоню.

— Понятно, — сочувственно протянул друг. — Ну мы тогда это… как обычно, делаем всё по старому плану, — шифровался он, намекая на наши преступные махинации с наркотой, вымогательство и выполнение других мелких поручений от старших членов нашего клана.

— Хорошо. Тогда передай Вито, что он пока за старшего. На время.