Филарет - Патриарх Московский читать онлайн
— Сговорились. Я и греческий знаю.
— Тогда и греческий.
— За тюфяком идти, что-ли? — спросила Марфа?
— Пошли, — сказал я.
— Да, пусть сами принесут!
— А мы не сможем? Он что ли тяжёлый?
— Да не лёгкий, — покачала головой ключница. — Сейчас истопника крикну. Васька! Васька! Из соседней каморки выглянуло заспанное лицо.
— Чего орёшь⁈ — гаркнул было Васька, но увидев царевича стушевался.
— Вот скажу тяте, что дрыхнешь, он с тебя быстро на конюшню отправит.
— Помилуй Бог, Иван Иваныч, вечерню уже отстояли. И на покой пора.
— Все от зари и до зари трудятся. Так тятя велел.
— Так то строители, а мы дворовые.
— Спрошу-спрошу у тяти.
— Не надо, Иван Иваныч! Христом Богом прошу…
— Тогда давай боярину Фёдору Никитичу бюфяк живо доставь в спальню, что рядом с моей на мужской половине.
— И бельё постельное, — сказал я.
— И бельё постельное…
— Слышал-слышал… Бегу уже…
Истопник Васька и ключница Марфа в скором темпе пошагали по коридору.
— А давай на улицу выглянем? Пока они тебе тюфяк наверх подымут.
Энергия из царевича била ключом.
— Тяжело мне придётся, — подумал я и сказал: Давай. Только дальше крыльца не пойдём. Государь осерчает.
— Боишься его? — спросил насмешливо царевич.
— Боюсь, — согласился я. — Положено бояться, вот и боюсь.
— Я тоже боюсь, — сознался Иван. — Хоть он на меня и не кричит, а боюсь. Смотрит он не хорошо.
— Он любит тебя.
Иван удивлённо посмотрел на меня и хмыкнул.
— Любит? Что он баба, чтобы любить? Тем паче он царь-государь всея Руси. Помазанник Божий.
Я пожал плечами. Спорить с царевичем мне не хотелось. Мне хотелось спать. Скоростной конный переход не дался мне легко. Мимо нас протащили тюфяк и постельное бельё. Мы отправились следом, не особо торопясь.
— Помыться бы, — произнёс я мечтательно.
— Мыльня всегда топлена. Тятя наверное пойдёт мыться. Может и тебя возьмёт? Я гляжу, он тебе благоволит.
— Хорошо бы, — подумал я.
Царя мы встретили перед дверью моей спальни. Он проследил, как занесли тюфяк и спросил:
— Пойдёшь со нами мыться, сын?
Иван оглянулся на меня и хитро улыбнулся.
— Пойду, ежели Фёдор пойдёт.
— А куда он денется? Он мне спину обещался помять. Баню любишь? — спросил царь меня.
— Очень! Мы с тятенькой и братьями каждую пятницу вениками друг-друга обхаживаем. Вот только как к деду перебрался, так не разу и не ходил. Уже как дён двадцать. Всё в кадушке на улице моюсь. На холодную.
— Так мы его сейчас и не отмоем, а Ванятка? Завшивел небось?
— Свят-свят-свят, — осенил я себя трижды крестным знамением.
Царь рассмеялся.
— Марфа, в баню принесите исподнее на нас троих.
— Всё исполним, батюшка царь, — покивала головой ключница, бросая на меня оценивающий мои размеры взгляд.
Баню я почти не помню. Помню только, как охаживал сразу двумя вениками царя. Потом, попив квасу, на один полок легли плечом к плечу мы с царевичем и охаживать нас начал царь. Меня так разморило, что я незаметно для себя выключился. Не потерял сознание нет. Я просто уснул так, что разбудить меня так и не смогли.
Разбудил меня церковный перезвон, зовущий на утреннюю службу. Сознание возвращалось с трудом, до тех пор, пока я не вспомнил, где я нахожусь. И тогда моё тело подскочило, словно ужаленное.
— Матерь Божья! — вскричал я, ещё не продрав глаза, и сел на постели, свесив с неё ноги.
— Ну, ты горазд спать! — сквозь смех произнёс кто-то голосом Ивана Васильевича.
С трудом разлепив веки пальцами, я вылупился на сидящего напротив меня на табурете человека. И это действительно был царь-государь, одетый в дорожный кафтан и соболью шапку.
— Теперь я точно знаю, что ты отрок. Ибо так, как спят дети, никто не спит. А то, грешным делом, засомневался было, что карлика мне подсунули.
В который уже раз мой организм подвергался физическому мочегонному испытанию. Даже говорить совестно, но я снова услышав голос царя, едва не уссался. Больше не от испуга, конечно, а от неожиданности и вовремя не слитого вчерашнего кваса, но факт остаётся фактом. Данная ситуация превращается в традицию.
— Иди, иди, опорожнись. Видел я, как твой стручок-попавок «клевал». Вон ширма, за ней горшок. Не оскорбишь меня своим деянием. Мал ещё.
Я соскочил с кровати и, спрятавшись за ширму, сделал своё маленькое дело.
— Прости государь. Уморил ты меня вчера. Так было сладко, что не понял, как уснул.
— Будили вчера тебя. Думали помер. Нет… Дышал ровно и похрапывал, а не просыпался. Ванятка в носе щекотал даже. Так и переодел тебя истопник, и отнёс сюда, как дитя малое.
— Устал я от дороги дальней, государь. Не выдюжил, прости меня.