Первые роды у долгоживущих — событие, обычно, неординарное. Так случилось и в этот раз: благополучно разрешившаяся от бремени столетняя девушка выдала в пространство эфирный выброс невероятной силы и акцента модуляции. В соседних номерах мигнул свет, на кухне гостиничного ресторана скисли тридцать шесть литров молока и нарушилась — совсем чуть-чуть — работа хитрой и подлой шпионской техники.

Именно поэтому Грин никуда и не пошел: он лежал, маялся напоказ животом, покорно глотал таблетки от пищевого отравления и даже согласился принять — разумеется, консульского — лекаря.

Это чрезвычайное происшествие длилось несколько часов, и вот оно, наконец, закончилось. Не получив своевременно особого сигнала, контрольная группа североамериканской резидентуры сделала логичный вывод о провале агента.

Модулированный сигнал, ушедший в пространство, моментально достиг ресивера ментальной проекции.

Измученный ложным отравлением, Грин не успел отреагировать вовремя и полноценно: проекция приняла инструкцию, отправила квитанцию и активировала спецзакладку.

Воспоследовало то, из-за чего перевели с понижением коменданта гостиницы, долго и почти с пристрастием допрашивали весь гостиничный персонал (при этом выявив двоих агентов бразильской разведки и одного валютного спекулянта), а санитарно-эпидемиологическая служба Союза надолго запретила ввоз продуктов питания в багаже и ручной клади пассажиров, прибывающих из капстран.

- Смерть наступила в результате отравления испорченной колбасой, - зафиксировал в первичке вызванный гостиничной администрацией консульский врач.

***

Ленинград, 15 ноября 2022 года. Основная временная линия.

Наблюдатель внештатный

Крепкая власть сильна законом, но и традицией, а советская власть сильна — не сковырнуть! Поэтому и традиции ее, почти разменявшей столетний юбилей, крепки, как никогда.

Совершенно неизвестно, кто, когда и зачем придумал, чтобы встречи между сотрудниками особенных служб и их знакомыми по другой, чуть более мирной, линии, проходили где угодно, но только не в кабинете, например, первого отдела. В качестве места встречи отлично подходили безлюдные скверы (в особо противную погоду), пивные и рюмочные (во время напряженного матча, например, «Спартак – Динамо»), раздевалки бассейнов, библиотеки, обзорные площадки сто первого этажа Дворца Советов... В этот раз старший майор решил выслушать младшего товарища, ради разнообразия, в складе при Ленинской комнате.

Склад был забит: транспаранты, портреты нынешних и предыдущих членов Политбюро, несколько бюстов Ленина, Сталина и других достойных увековечивания товарищей. Забит почти битком, поскольку стол (один) и стулья при нем (два) не просто занимали специально освобожденное пространство, но и были заботливо вытерты от пыли.

Сейчас на столе бледно светилась из-под зеленого абажура старая лампа, а на стульях сидели начальник первого отдела, товарищ старший майор государственной безопасности Эпштейн и его визави — старший лаборант лаборатории перспектив Семенов. Лаборант излагал, товарищ старший майор внимал.

Семенов очень старался сделать две вещи: не забыть ничего важного и не сказать ничего лишнего. На самом, конечно, деле, он добивался и третьей цели: ему очень нужно было произвести на куратора из госбезопасности хорошее впечатление.

Лаборант понимал, что случайно пришедшее в голову решение проблемы, пожалуй, так и остается единственным осуществимым, и старался изо всех сил.

- Таким вот образом, тащ старший майор, оно и вышло. Говорит, что сам не понял, как так: он ведь комсорг, пример и опора, а вот получилось же. - Семенов завершил достаточно длинную речь, и выжидающе, несколько заискивающе, посмотрел на собеседника.

Начальник первого отдела сделал вид, что призадумался, бровями и породистым носом показав напряженную работу мысли. На самом деле, ситуация была проста, как учебник по диамату, но азы оперативной работы требовали, чтобы вербуемый (в этот интересный статус лаборант перешел буквально с первых слов своего печального рассказа) немного помучился неизвестностью: тем благодарней будет и тем охотнее пойдет на дальнейший контакт.

- Я, товарищ лаборант, пока не сильно понимаю, обо что Вы себе решили, что Комитету интересны дурацкие похождения Вашего непутевого родственника! - Эпштейн, на службе предельно корректный, любил в обстановке околослужебной поиграть в коренного жителя причерноморья. - Он нам здесь не первый босяк, решивший сделать себе капиталов, а своей мамеле седых волос об ломберный столик. - Начальник первого отдела прихлопнул зеленое сукно стола ладонью, как бы ставя точку в разговоре. - Вам надо в милицию, и мне жаль потраченного времени!