А на другой чаше весов лежали собственные воспоминания: шторм, инициация, терпеливое выхаживание бредившего мальчишки, разговоры за общим столом, молчаливое, но уютное времяпрепровождение в каюте, верное плечо и крепкая рука, когда он болтался над стылой пропастью как сосиска на ниточке. Ни слова оскорбления, ни грамма презрения к недотепе-магу. Это всё стоит того, чтобы подумать как следует и принять решение в пользу Ватсона. Вернуть штурману магию и силу...

Вот только для этого придется опять нырнуть в этот черный колодец памяти… на это нужно решиться.

Он сделал еще полшага в сторону, избегая смотреть в глаза штурману. Боялся увидеть там чего-то такого, что качнет чашу весов в другую сторону. А еще боялся, что его собственное лицо сейчас выражает весь тот хаос, который творится внутри.

Наиль наугад открыл портал в куда-нибудь и замер. Его внутренняя сущность сопротивлялась, не желая оставлять тьму, что была в штурмане. «Схожу с ума» — решил Наиль. Потом подумал, что тьма должна находиться там, где и другая тьма — в космосе — и позвал её с собой. Выждал мгновенье, пока тьма перетекала в портал, и шагнул следом.

Магическое пространство раскинуло перед ним яркие и ароматные огоньки. «Милый, куда хочешь?». Он проследил, как черные искры тьмы радостно и свободно прыснули во все стороны, уже через миг затерявшись на фоне бесконечно-глубокого бархатного великолепия Вселенной. «К Элис» — решил он.

Остаток ночи он провел в раздумьях, сидя на крыше самой высокой башни замка Бордо. Прошлое Ватсона ужасало. Но знаете что ужасало самого Ватсона? Нет, не смерть бывших товарищей. Его мучил позор того, что убивать пришлось не в честном поединке, а в спину, исподтишка, бесчестно.

С первыми лучами солнца Наиль принял решение, что не ему менять этот мир. Эти правила и традиции складывались веками. Он может всего лишь не быть таким, как те, кто бросили Уильяма умирать в одиночестве. Теми, кто наполнил источник штурмана тьмой сгоревшего света. Как знать: может в этом и есть его предназначение? Может именно за этим он здесь и это его путь домой?

* * *

— Теперь он точно не вернется, — обреченно сказал штурман и рухнул в кресло за столом. Сфера корабля мягко и успокаивающе мерцала, но вот этот конец конца — когда больше не на что надеяться и верить — принес спокойствие. На душе стало легко.

Капитан сначала тихо, а потом всё громче рассмеялся. Уильям посмотрел на него удивленно. Кажется, Оливер был счастлив. С чего бы это?

Но в ответ капитан хитро прищурился и показал кончик языка: «Не скажу, хочу посмотреть когда сам поймешь».

— Ой-вей, — покачал головой штурман и привычно погладил сферу пальцами, проверяя навигаторские настройки. Магия сферы вдруг хлынула внутрь широким потоком, а не так, как раньше, едва пробиваясь в узкие щели оборонной стены. — Какого чьоррта? — вскочил Ватсон и вытаращив глаза на Оливера.

— У него получилось, — счастливо улыбнулся капитан. — Правда, дерево силы тебе придется растить заново. Но справился тогда, маленьким, справишься и сейчас.

Ватсон охнул и сел мимо кресла. Он рухнул на пол, отбив задницу, но схватился за голову. Потом судорожно пощупал себя за все места и тщательнее то, где раньше селилась магия.

Источник магии был жив! Слабый малыш, почти искра, но он был!

Все маги источники силы видели по-разному: то что Оливер называл деревом, Наиль колодцем, Уильям осознавал как башню. Ах неважно как это называть, но главное был ручеек, который питал эту конструкцию.

Вилл рассмеялся впервые за много лет по-настоящему.

* * *

— Ну что? — спросил Петрович, щелкая пальцами перед лицом ученика и выводя из раздумий.

Наиль помотал головой, выбрасывая тяжелые мысли, вспоминая, что хотел учитель.

— Эм-м... Это был огненный шар... в булыжнике...

— Извращенцы, — усмехнулся учитель добродушно.

— И... это плохо? — спросил Наиль, тщательно запаковывая память штурмана в шкатулку с пометкой «не вороши чужое грязное бельё». Поставил её на полочку своего темного чуланчика, покосился на синюю занавесочку, подозревая, что там есть ответы на вопросы. Например, о том, помог ли он штурману или как он попал в Пустоши. Вот только сил на это не осталось.

— Нет, это хорошо, — обнадежил Петрович.

— Почему?

— Потому что у тебя водная стихия.

— Я мог бы догадаться, — вдруг осенило Наиля. Ведь он так любит воду! Как рыба. Или лягушка. — Учитель, я дурак.

— Зови меня мастер, мне так привычнее.

— Мастер, а я тогда кто? Подмастерье?

— Нет, до подмастерья тебе еще расти и расти. Ученик ты, школяр, питомец.

— Питомец? — возмутился Наиль.