В таком свете уже и Лизка не казалась такой противной, да и сами бальные танцы тоже. Ведь это яркие костюмы, эффектные движения и прочая мишура. Нужно только выиграть несколько чемпионатов, повесить медали на шею, и вот мамина мечта сбылась, и от него отстанут. Нужно только напрячься. Наиль же не старался как следует, не стремился побеждать... Смирился с мыслью, что таланта нет, искры нет, что он серая посредственность и пытаться даже не стоит. А вдруг получится? Нужно всего лишь еще раз попробовать.

А что, если в этом и была мамина задумка? А? Добавить ему целеустремленности к победе в чемпионате. А что? Вполне сработало. Наиль успокоился и повеселел.

Тут открылась дверь и Марго скомандовала:

— Пошли.

Он шел за ней и сверлил недоуменным взглядом крепкую фигуру в спортивном костюме и кроссовках. Почти одинакового с ним роста, только Марго на пару сантиметров выше. Выбеленный ежик волос и крупные серьги-кольца. Наиль чувствовал ее силу. Силу и уверенность. Марго могла надрать задницы и мужикам — это сквозило в ее движениях.

— Расслабься, — посоветовала Марго, не оборачиваясь, — никакого стриптиза. Поднатаскаю тебя в современных танцах. Никакой замшелой классики и искусственных улыбок.

Наиль облегченно выдохнул и воспрянул духом:

— Хип-хоп будет?

— И хип-хоп тоже.

В этой школе уличные виды танцев не преподавали, только классические и народные. Исключение составлял класс стрипа, но и он открылся лишь этим летом, вместе с приездом Марго — на волне платных занятий фитнесом для взрослых женщин.

Сначала она попросила показать все что он умеет. Полчаса Наиль мучился, сбивался с ритма неподходящей музыки (балет под попсу танцевали?) и краснел под оценивающим прищуром серых глаз. Чувствовал себя деревянным, как Буратино и сбивался от этого еще сильнее.

— Достаточно, — наконец кивнула она. — Понятно. Кое-что... Начнем с... Ладно, пусть будет хип-хоп. Я танцую, а ты повторяй. И расслабься. Это просто танцы, никто тебя не съест.

Марго поменяла диск в магнитофоне и дала еще указания:

— Постарайся поймать ритм и общий дух танца. Отдельные элементы мы разучим потом.

И вот спустя час — или больше? — они наконец-то сделали перерыв. Наиль оказался выжат как лимон от непривычных движений и скорости. Руки-ноги гудели, спина была мокрая. Кажется, хип-хоп ему не подходил. Тело, заточенное под балетную пластику, танцевало что-то другое. Но Марго одобрительно щурилась, и он постепенно почувствовал, как уходит напряжение и появляется азарт повторить, поймать движение с одного взгляда, попасть в ритм незнакомой песни.

Интересно, а на сколько Марго его старше? Лет на десять? А парень у нее есть? Наверняка есть. Крутой какой-нибудь. Наиль представил, как должен выглядеть парень такой красотки. Кто-то большой, накачанный, в кожаной куртке и на мотоцикле. Тоже крутом, мощном. И перчатки кожаные. А на куртке череп нарисован и огненные вихры...

— Наиль, — оторвала она его от дум, — на сегодня закончим. Приходи завтра к восьми. И музыку принеси, которую любишь. И одежду посвободнее, с кроссовками.

Наиль смутился. Да, бальные туфли и брюки мешали свободно двигаться, но он надеялся, что сумел это скрыть. Не сумел. В дверь заглянула мама:

— Поехали.

И воды завтра надо будет взять с собой: пить хочется.

Этим вечером отец был дома.

— Ура, — Наиль радостно облапил его. День, начавшийся так погано, стал лучше вечером и теперь превратился просто в праздник какой-то.

— Ну-ну, большой уже, — отец взлохматил ему волосы, — выше меня ростом.

— Не, не выше, — не согласился Наиль. Хотя да, в свои шестнадцать он был ростом сто шестьдесят пять сантиметров и догнал отца, но, очевидно, на этом останавливаться не собирался и грозил перерасти и маму, а потом — и маму на каблуках.

Отец устроил «монгольский вечер». Так они называли вечера, когда на пол в гостиной стелили ковер с восточным орнаментом, ставили низкий столик, доставали нарды или шахматы, заваривали чай в пиалах. Никаких стульев, сидели прямо на ковре, сложив ноги по-турецки. В этот раз отец играл на варгане, и Наиль замер, впитывая необычную «живую» музыку.

Слушал и смотрел. Отец круглолицый и смуглый. Весь его облик, округлый, но не толстый, производил впечатление добродушного простака. Иногда отец специально говорил с акцентом и притворялся тупым, как Галустян по телеку в роли гастарбайтера: «Нацайника». Наиль знал, что это лишь игра — шутки ради или, иногда, издевки. Если собеседник был нагл и груб, то его таким образом тихо прокатывали. Наглец выходил из себя, бесился, но уходил, так и не добившись ничего.

Но когда надо, отец мог постоять за себя и сына даже с голыми руками. Наиль покачал головой — тот случай он вспоминать не любил. В памяти он отложился какими-то вспышками: громкие резкие звуки, яростный лай собаки, бешеные глаза, оскаленная пасть, резкий окрик, резкий же взмах и навалившаяся тишина.