Адвокат считал, что в моём случае обжаловать вердикт имеет смысл, и собирался лично приехать в форт. Я, естественно, был всеми руками «за», только попросил Гаврилова обеспечить ему надёжную охрану, поскольку на дороге творилось чёрт знает что. Тёмные до сих пор бегали по буферной зоне, хотя её зачищали чуть ли ни каждый день.

Затем я позвонил непосредственно адвокату, и мы договорились о времени приезда. Предупредил его, что подзащитных будет двое: я и княжна Романова. Полину тоже хотелось вытащить отсюда, если появится такая возможность. Я даже готов был потратить собственные деньги без особой надежды на их возврат, хотя, в идеале, ей или её родителям следовало компенсировать мне расходы.

До отбоя ещё оставалось время, и я побежал искать Полли, чтобы сообщить ей новость. В казарме никого не оказалось, кроме дежурной. Та сообщила, что весь женский взвод работает на складе на нулевом уровне. Отправился туда. В подвале наткнулся на ещё одного дежурного, попросил позвать Романову, объяснив это делами, касающимися её рода.

Выйдя со склада, Полина одарила меня удивлённым взором.

Мы поднялись на первый этаж. В небольшом холле с холодными неуютными стенами, покрашенными в наполовину белый, наполовину зелёный цвета, никого не было. Мы присели на скамейку в углу. На потолке жужжала зарешеченная лампочка, источающая неяркий подрагивающий свет. Из помещений, что были дальше, по коридору раздавались голоса.

— Что делаете? — спросил я.

— Да всякое. Кто вещи сортирует, кто ленты набивает патронами. А ты зачем пришёл? Какое такое «дело рода»? — произнесла торопливо Полина, не в силах больше сдерживать любопытство.

— Да это я просто так сказал, чтобы тебя отпустили. На самом деле послезавтра приедет адвокат, который попытается вытащить нас отсюда. Вот я и пришёл сообщить.

— Вытащить?

— Да, я нанял адвоката, мы через суд будем добиваться сокращение сроков в штрафбате или денежной компенсации.

— Ты нанял? А это дорого? У меня нет денег на адвоката, а у родителей просить не буду.

— С финансовыми вопросами сам разберусь. Сейчас важно обжаловать решение офицерского суда.

— А это вообще реально?

— Адвокат говорит, реально.

— Да они всегда так говорят.

— В общем, послезавтра приедет, мы поговорим с ним, и всё станет ясно.

— Ну пускай приезжает.

Я всё сказал, что хотел, но Полина не торопилась уходить. Она сидела и украдкой кидала на меня взгляды, словно ожидая чего-то ещё.

— Хочешь, пройдёмся? — спросил я.

Полли посмотрела на лестницу в подвал, затем на ведущую на улицу дверь.

— Да не, прапорщица орать будет. Она меня и так отпустила на пятнадцать минут.

— Тогда тебе надо идти.

— Да-а… надо. Ну ладно, пойду, — с неохотой проговорила Полли.

— Ага, послезавтра увидимся. Я с Пыжовым договорюсь, чтобы нас отпустили на полдня.

Полли поднялась, кинула на меня странный взгляд, который я даже не знал, как прочитать, и ушла вниз.

Адвокат, как и обещал, приехал в среду. В первой половине дня мы с Зайцевым опять сопровождали колонну машин, а после обеда Пыжов разрешил нам с Полиной заняться личными вопросами и даже выделил комнату для общения с адвокатом. Сам он наотрез отказался от услуг правозащитника, особенно когда узнал, во сколько они ему обойдутся, и никакие мои уговоры и даже предложение взять на себя часть расходов не помогли.

Мы с Полиной сидели в комнатке для совещаний и ждали. Здесь было относительно уютно. Новая мебель, новая краска на стенах, паркетный пол. Даже решётки на окнах оказались кованные.

Ждали. Адвокат задерживался уже на час. Позвонить я ему не мог (сеть не ловила), оставалось лишь гадать о причинах такого опоздания. Здесь были такие края, где могло случиться всё, что угодно, от пробитой шины до нападения тёмных. Я расхаживал по комнате и размышлял. Полли сидела за длинным столом и вертела в руках непонятно где найденную гильзу от двадцатимиллиметрового патрона.

— Волнуешься? — спросил я.

— Нет, а ты?

— Если честно, немного, — я сел рядом.

— Думаешь, реально нас освободят? Мне что-то не верится.

— Я тоже ни во что не верю. Жизнь меня отучила верить. Просто использую возможности, которые мне подворачиваются.

— Не, ну если получится, будет круто, — сказала Полли, но в голосе её звучали сомнения.

— А если не получится, тоже унывать не стоит. В конце концов, когда пойдёшь служить, окажется в таких условия. Здесь всё точно так же.

— Это тебе так же. Комендант тебе доверяет. Ты два раза форт защитил. А мы тут как на каторге. Это совсем не весело, знаешь ли.

— Да, гарнизон чувствует себя чуть-чуть посвободнее штрафников, для простого солдата или сержанта тут тоже не санаторий.

— Угу.

— Не унывай, — я взял Полину за руку.

— Да с чего ты взял? Я не унываю. Просто жду, пока эта канитель закончится.