— Я понимаю, поэтому намерен служить сам по примеру дяди.

— И это благородно с вашей стороны. На границе вы, без сомнения, найдёте применение своему таланту.

— Ага, как раз это и собирался сделать.

— Кстати, у дяди вашего, помнится, артефакт был, который тьму разгоняет. Вы знаете что-нибудь об этом?

Во как! Даже про артефакт знает. А этот Третьяков — человек сведущий, держит, так сказать, руку на пульсе.

— Артефакт у меня.

— Это хорошо. Может быть, продадите? Военному управлению такие штуки нужны, много жизней спасают, а вам — лишняя копейка на развитие дела.

— Так мне тоже на рубеже служить и в области тьмы ходить, — возразил я. — Поэтому прошу прощения, но я пока оставлю камешек при себе.

Губернатор кивнул:

— Воля ваша. Однако запомните на будущее, — Третьяков пристально посмотрел мне в глаза. — Всё, что найдёте во время плановых вылазок, вы обязаны сдавать в форте. Иначе будут конфискация и штрафы.

— Я понял. Думаю, меня ещё ознакомят с правилами.

— Разумеется. Просто заранее сообщаю, чтоб понимали, как обстоят дела.

Губернатор производил благоприятное впечатление, и в то же время был он какой-то… скользкий, как мне показалось. Не стоило ему сильно доверять. Кто знает, какие у него счёты к дяде имелись и какие цели он преследовал. Местные аристократы тут годами грызутся меж собой, а я в их кубло влез.

Когда мы с Третьяковым распрощались, я вернулся к своим охранникам, толпившимся возле машин на улице. Сатир в надвинутой на лоб кепке стоял, придерживая висящую на груди штурмовую винтовку. Катя была рядом с отцом. Все бойцы выжидающе смотрели на меня.

— Война с кланом Когтя окончена, — сказал я громко, чтобы все слышали. — Теперь можно расслабиться. Всем будет премия и дополнительный отпуск.

— Мы этому очень рады, — ответил за всех Сатир. — Значит, продолжим работать в обычном режиме.

Теперь охране было незачем постоянно торчать в поместье. Все могли ехать по домам и возвращать из других городов свои семьи. Осадное положение закончилось. Я решил наградить ребят за службу дополнительным недельным отпуском и премией. Это был костяк, самые верные люди, которые не бросили дядю, а потом и меня в трудное время. А верность надо поощрять.

* * *

Катя сидела рядом с отцом в салоне минивэна, ехавшего в сторону усадьбы, и раздумывала о произошедшем. Даже не верилось, что вражда с Любецкими окончена. Впрочем, все понимали, мир не будет прочным. Когда клан Когтя найдёт в себе силы напасть снова, он сделает это. Василий так просто не откажется от того, что считает своим.

— Договариваться с этими выродками бесполезно, — Леди, ехавшая рядом с водителем на переднем сиденье точно выразила то, что было на уме у многих. — Озёров только обстриг Коготок, а надо было вырвать его с корнем.

— Не бухти, — буркнул Сатир. — Что будет, то будет. Если станем сильны, Любецкие будут сосать жопу. А мы станем сильны, как в прежние времена. Новый князь — толковый малый. Я чую это.

— А я чую херовы проблемы, — не унималась Леди. — Этот Озёров — сопляк, и он не знает пока ни хрена про нас.

— Но силёнок у него будь здоров. И магия какая-то жёсткая.

— Разве что силёнок. Как он сам вообще?

— Я бы сказал, для восемнадцати годов толковый малый. Вроде не баловень и не неженка. Не то что Колька был. Но надо ещё посмотреть, слишком мало времени.

— Он возродит наш клан? Вот что меня интересует.

— Я тебе кто, гадалка? Я не знаю, — глухо проговорил Сатир. — Посмотрим. Время ещё не пришло. Сейчас у нас другие задачи. Работы хватает. Поэтому хорош бухтеть.

— Ага. Как скажешь, Сатир. Подождём.

Катя почти не слушала разговор. Она знала и про приёмного сына, которого вынудили отказаться от наследства, и про клан, некогда возглавляемый Давыдовым, но её мало волновали данные вопросы.

Все её мысли сейчас были лишь о том, что, скорее всего, они с Алексеем теперь долго не увидятся. Ей придётся бродить по деревням и отстреливать тёмных тварей, а он… А что он? Он — князь и вряд ли ему есть дело до какой-то наёмницы из мещан.

Катя вспоминала тот день, когда нашла Алексея без сознания на берегу озера и привела его в чувство. Кажется, она тогда слишком холодно повела себя, она и сама растерялась, не зная, как реагировать. А теперь жалела. Правда, потом он помог ей коробки с патронами погрузить в машину. Как это было мило!