— Так точно, без жертв, господин полковник. Однако… должен отметить, что Озёров очень силён и опасен. Мы впятером не смогли с ним справиться. А ещё его подружка, курсант Романова, тоже участвовала в драке.

— Курсант Романова? Кто такая и что она там делала?

— Обычная княжна из Москвы. Приехала добровольцем. Она была вместе с Озёровым и первой напала на меня.

— А подождать было нельзя, пока он один останется?

— Виноват, господин полковник, неделю ждал, никак не получалось с ним разобраться. Озёров постоянно у всех на виду. А тут они вдвоём за гаражами сидели, я посчитал момент подходящий.

— Так… Ладно… Где они сейчас?

— Ужинают, господин полковник.

Сарычев кивнул:

— Благодарю за службу, лейтенант. Больше от вас ничего не требуется. Можете идти.

Шаховской ушёл. Дело сделано. Не так быстро, как хотелось, но главное — результат. Деньги получены, все довольны, кроме, разумеется, Озёрова с его подружкой. Не вовремя эта Романова подвернулась, но сама виновата: незачем было вмешиваться. А разу уж полезла в драку, то никаких ей поблажек.

Сарычев не знал, чем Озёров так сильно насолил генералу Юрьевскому, раз тот приказал парня под любым предлогом в штрафбат отправить, но это было неважно. Полковник предпочитал не совать нос в дела начальства, особенно когда начальство сулило хорошее вознаграждение.

Теперь дело за малым. Арестовать Озёрова, провести офицерский суд (формальность, конечно, но придётся) и подписать указ о переводе парня в штрафной батальон. На этом полномочия Сарычева заканчивались. А что будет дальше, зависит уже от воли генерала Юрьевского. Не все возвращаются из штрафного батальона, особенно те, кто не должен вернуться. Озёров — не первый и не последний, с кем сводят счёты таким образом.

Полковник взял трубку стоящего на столе телефона, набрал номер коменданта и отдал приказ заключить под стражу двух нарушителей.

* * *

Как я и предполагал, нас арестовали. Едва мы с Полли вышли из столовой, к нам тут же подбежали солдаты из гарнизона во главе с незнакомым лейтенантом. На наши руки надели кандалы с рунами, прикованные цепью к специальному ошейнику, и повели на гауптвахту. Полли возмущалась, но её и слушать никто не желал. Лейтенант сказал, на суде разберутся. Я же не считал нужным бессмысленно сотрясать словами воздух.

Что забавно, кандалы с выбитыми на них рунами, которые должны были блокировать духовный огонь, никакого воздействия на меня не оказывали. Тёмная прана струилась по моим жилам, как и прежде. Если б я захотел, испепелил бы цепи одним движением мысли.

Но я не торопился сбрасывать оковы и бежать. За драку с офицером меня не убьют (для благородных вообще смертная казнь, насколько мне было известно, предусматривалась лишь в самых крайних случаях), а в штрафбате ничего ужасного нет. Наоборот, очень уж хотелось взяться за настоящую работу, ведь я не знал, сколько у меня времени, чтобы вернуть былую силу, на счету был каждый месяц.

Я уже говорил с капитаном по поводу досрочного окончания учёбы, но тот не ответил ничего определённого, только обещал доложить командованию. Теперь данный вопрос оказался неактуален.

Гауптвахта располагалась в двухэтажке в противоположном конце крепости рядом с котельной. Мы спустились в подвал. Тут был небольшой коридорчик со стальными дверьми. Нас с Полиной разделили.

В тесной комнатушке вдоль стен стояли шесть двухъярусных кроватей. Под потолком желтело мутным стеклом зарешеченное окошко, на потолке горела старая лампочка. Едва я вошёл, как сразу же встретился взглядом со здоровенным малым, развалившимся на одной из нижних лежанок. Боярин Волгин до сих пор торчал в камере.

— Привет, Волгин, отдыхаешь? — я уселся на кровать напротив. — Как тебе новые апартаменты?

— Слушай, Озёров или как тебя там, не нарывайся, а то, а то вижу, ты слишком языкастый, — произнёс Волгин ленивым басом.

— Да ладно тебе дуться. Тут и так тоскливо, а ещё и нам с кислыми рожами сидеть?

На Волгине висели такие же кандалы и ошейник, как и на мне. В стенах камеры наверняка были вмурованы таблички с рунами, но я до сих пор не ощущал никакого блокирующего эффекта, а вот Волгин, похоже, магией пользоваться не мог.

— Тебя за что? — спросил он, даже не посмотрев на меня.

— За драку.

— Дуэль?

— Нет, Шаховскому и четырём сержантам морды начистил.

Волгин присвистнул:

— Ну ты влип. В штрафбате будешь до конца жизни.

— Вряд ли. Думаю, месяца три.

— А кто сказал, что ты там дольше проживёшь? — злорадно усмехнулся Волгин.

— Уж как-нибудь постараюсь.

— Сильно стараться придётся. Не все оттуда возвращаются. Штрафников в самую задницу всегда посылают.

— То что надо!

Волгин только хмыкнул.

Я улёгся на кровать и стал обдумывать своё положение.