– Как благонравное чадо Его, подчинись воле Светлейшего. Оставь нас наедине с заблудшей душой, что получила шанс обратиться к Свету.

И погруженную в настоящий транс Трину, аккуратно придерживая за плечи, вывел в коридор Маленвер. Вывел и плотно притворил за собой дверь, оставаясь за пределами кабинета и нового разговора.

– Едва ли я заслужил Свет, – усмехнулся Мортен, смерив внимательным взглядом чересчур религиозного собеседника. – Никогда не замечал за собой ни добронравия, ни любви к ближнему.

Блондин тонко усмехнулся и заметил:

– А разве вы помните все?

– Все, что было до того, как эксперимент вышел из-под контроля.

– То есть до Лабиринтов Аскольда? – уточнил собеседник.

– Какое это имеет значение? – нахмурился Мортен и отметил, что неофициальный глава всех светлых академии, магистр Октавир, отошел к ректорскому окну, всем видом показывая, что его участие в разговоре не требуется.

– Самое прямое.

Улыбка собеседника стала до того насмешливой, что бывший темный почувствовал, как внутри поднимается злость. Поднимается и тут же прячется, подавленная его волей. Мортен удовлетворенно кивнул, отмечая, что контроль над эмоциями не ослаб за годы его отсутствия.

– И откуда вам, светлому магу, может быть известно подобное? – Мортен вернул насмешку собеседнику. – Мне всегда казалось, что Лабиринты и его порождения – вотчина темных, но, кажется, за годы моего отсутствия светлые решили изменить своему богу.

Он говорил тихо, но четко, давая понять обоим светлым, что не боится ни их покровителя, ни их самих. Магистр Октавир шумно выдохнул, но резких слов себе не позволил, еще раз подтверждая догадку Мортена о главенстве в посетившей его паре.

Смех разорвал повисшее в комнате напряжение. Незнакомец, откинувшись на спинку ректорского кресла, смеялся звонко, словно давно не слышал таких удачных шуток, и два недоумевающих взгляда следили за его весельем.

– Вы стали смелее, мой друг. Намного смелее, – отсмеявшись, заметил светлый, и черты его лица поплыли, словно воск, забытый на полуденном солнце. И вместе с тем, как менялось лицо посетителя, комнату заполняла сила. Чудовищная, пронизывающая все и вся, обжигающая сила светлого божества, еще не карающего, но решившего обозначить границы дозволенного.

Магистр Октавир покачнулся от хлынувшей к нему благодати, но поток шел, и бывший жрец опустился на одно колено. Так выносить присутствие покровителя стало легче. А Мортен сидел. Спокойно, будто божественная сила не доставляла ему никакого дискомфорта. Ни один мускул не дрогнул на его лице.

– Интересно, – усмехнулся его собеседник и, по одному загибая пальцы, ослабил воздействие на мир. – Жаль, повторить не удастся.

– Повторить что? – вздернул бровь Мортен. Он не мог не заметить, как рухнул на колено Октавир, откликаясь на изменения во внешности гостя, но более ничего не изменилось для него. Свет будто прошел сквозь него, не обжигая, но и не наполняя источник.

– Вас, мой друг, – задумчиво отозвался светлый. Новое лицо – мужчины лет сорока, с первой наметившейся сединой на висках – подходило собеседнику куда больше.

– Вы называете меня другом, но я не знаю ни вашего имени, ни вашего лица.

– Имя – вы знаете, но не стану злоупотреблять вашим терпением и самоконтролем. Вы никогда не возносили мне хвалу, и едва ли что-то изменится теперь. Но, – мужчина усмехнулся, – Мое Светлейшество это переживет.

Мортен бросил быстрый взгляд на магистра Октавира, но старый жрец не стал оспаривать слова смутьяна, возомнившего о себе слишком многое. А значит…

– Мы были друзьями? – осведомился маг, прямо глядя на собеседника.

– В чем-то соратниками, – усмехнулся Далис, довольный отсутствием пиетета у давнего знакомца. Как и все Тени Ани-Арли, Морьен никогда ему не кланялся, и отчего-то Светлейший не хотел изменять эту традицию даже теперь, когда за спиной собеседника не стояла их общая головная боль.

– И в чем же?

– В сохранении мира и спокойствия. Но, мой юный друг, вы были слишком хороши в своем служении. Увы.

– Никогда прежде меня не упрекали в том, что я слишком хорош.

– Все бывает впервые. Признаться, и я не ожидал, что когда-нибудь буду вести беседы с темным магом.

– Я потерял дар.

– Отчасти, – согласился Кардалис. – Вы утратили свой дар как мага, но сохранили часть способностей слуги.

– И кому же я успел послужить?

Мортен прищурился. Несмотря на иронию, без которой не обошлась ни одна из реплик, ответ на последний вопрос его действительно интересовал. Как откровение, как подтверждение его собственных невероятных догадок.

– Вашей темной госпоже.

Мортен рассмеялся.

– Если я был так хорош, зачем Ее Темнейшеству возвращать меня обратно?

– Чтобы подарить вам жизнь, полагаю, – усмехнулся Светлейший. – Вам удалось невозможное, и я рассчитываю, что вы доведете свое дело до конца.

– До чьего конца?

От такой постановки вопроса магистра Октавира передернуло, но Светлейший лишь тонко улыбнулся.