«Я знаю, что ли? Я тут двенадцатый день!» — хотелось сказать мне.

Все стало понятно — Нгуену потребовался информатор, кто будет докладывать о настроениях среди бойцов, о всяких мелочах, деталях, которые обычно не проходят вверх по цепи команд. И он выбрал меня, решил, что молчаливый русский будет ему полезнее всего.

По спине у меня поползли гадливые мурашки.

— Ты будешь мне обо всем рассказывать, а я за тобой в ответ присмотрю, — комроты буравил меня внимательным, немигающим взглядом, в этот момент он напоминал ядовитую змею из джунглей, со своей родины; в тех краях я не бывал, но подобных гадов видел в Африке. — Сделаю так, чтобы у тебя появились шансы выжить. Ведь ты хочешь вернуться?

— Так точно.

— Ты хочешь добавить «но», по лицу вижу, — Нгуен улыбнулся и наклонился вперед. — Не стесняйся.

— Я простой солдат. Мое дело — стрелять, во что прикажут.

Он подождал, думая, что я добавлю еще что-то, и только потом заговорил, уже с ноткой раздражения:

— Да, я понимаю. Но мне именно это и нужно — взгляд обычного стрелка, не офицера. Все, что видишь и слышишь. Я сам решу, что важно, а что нет.

— Да и рассказывать я не умею, — я пожал плечами.

Нгуен вздохнул, снова откинулся на стуле и сцепил руки на животе:

— Ты можешь отказаться. Но тогда я не позволю тебе поговорить с домом… с бабушкой. Ведь ты хочешь с ней поговорить? Узнать как у нее дела?

— А это… возможно? — тут голос мой дрогнул.

Нгуен кивнул.

— В транспортной зоне есть средства связи, позволяющие звонить в любой угол Земли. Допуск к ним только для офицеров и тех, кто прослужил более полугода, но я могу добиться для тебя исключения.

Голова у меня закружилась — да, вот это искушение.

Из всей нормальной жизни, которая есть у обычного человека, у меня только бабушка, последняя родная душа во всей вселенной, и топчу песок на полигоне я большей частью именно ради нее — деньги нужны на лекарства, на сиделок, на визиты доктора и на прочее. Государство помогает конечно, но так себе.

— И еще если откажешься — я могу подставить тебя, сунуть под врага в первом же бою, — тон Нгуена не изменился, оставался таким же спокойным. — Чтобы тебя не убили, а ранили. Тяжело, чтобы ты вновь стал калекой. Ведь ты был им до прибытия к нам. Хочешь этого?

Слово «калека» прозвучало у меня в ушах тяжелым громом — нет, никогда больше! Сделаю что угодно, чтобы не ловить на себе полные отвращения и жалости взгляды, не корчиться от собственной неполноценности!

Но стучать на своих?

— Вижу, что ты задумался, — промурлыкал комроты. — Это хорошо. И еще о чем подумай. Нравится тебе наш самый главный? — и он качнул головой в сторону стенки, за которой прятался кабинет Збржчака. — Лентяй, алкаш, самодур, не способный контролировать себя. Хочешь воевать под началом такого? С охраной складов он еще справлялся, но сейчас…

Да, я видел подобное — нормальный, толковый офицер попадает в глухую заводь военной машины, где инициатива вязнет в бюрократии, не требуются ни смелость, ни ум, а только исполнение одних и тех же рутинных, унылых обязанностей. И человек ломается, деградирует, либо начинает квасить, либо превращается в тупой механизм, если не в вора.

А наш Нгуен оказывается честолюбив.

Копает под Збржчака, чтобы занять его место, и станет куда лучшим командиром, ну на первый взгляд. И если поляк ненавидит меня по национальным причинам, то вьетнамец наоборот, помнит о давнем союзе между СССР и Вьетнамом.

— Давай, расскажи о том, что было вчера. С самого момента выхода на разведку, — попросил, именно попросил, а не приказал комроты. — Все, что вспомнишь. Любые мелочи. Что поделать?

Ох, ненавижу долго вещать, но деваться похоже некуда.

— А что я скажу в казарме? Зачем вы меня вызывали? — я облизал пересохшие губы.

— Проверка данных из личного дела, — ответил Нгуен. — Тем более вот оно, в наличии, — он показал мне папку, которую я видел на столе комбата. — Давай, не тяни время. Начинай.

* * *

В учебном классе было невероятно душно, и для законченной атмосферы скуки не хватало только жужжащей под потолком мухи… но увы, мухи на этой планете не водились, по крайней мере в том ее регионе, где располагался полигон.

— Итак, бойцы, сейчас мы будем изучать особенности наступательной тактики малыми группами в условиях активного авиационного и ракетного воздействия противника, — сообщил Шредингер.

Очень полезная тема — да, дрищи предъявили нам ближнюю артиллерию и танки, но вот в наличии у них самолетов и РСЗО я сомневался.

— Слушайте меня внимательно! — судя по бодрому тону, комвзвода спать не хотел — единственный в классе.

Вася клевал носом, Сыч таращил осоловелые глаза, словно птица, давшая ему имя.