— Нет. Зачем? — я дал ей термос, и прикинул, стоит ли вкалывать антишок: вроде пока держится нормально, да и у этого снадобья слишком уж много всякой паршивой побочки. — Таких красавиц грех убивать.

Явонда улыбнулась и осторожно глотнула — наверняка подозревала, что там кровь младенцев или еще что похуже.

— База, База, это Штурм! Прием⁉ — орал тем временем комвзвода, но ответа не было, динамик выдавал лишь треск помех.

Сыч был прав, надвигалась буря, луна превратилась в размытое пятно, ветер нес плети из песка, и те хлестали по лицам, секли одежду.

— Надо в убежище, командир, — заметил Ганс. — На открытом не выжить.

— Сам знаю! Бегом туда! — Шредингер ткнул в сторону ближайшего куба. — Убежища! Вы, по двое, — он обвел взглядом наши пары от Васи с Ингваром до меня с Сычом, — отвечаете за гражданских.

Я отобрал у Явонды термос, она начала что-то спрашивать, но на ответы не было времени. Мы подхватили ее под руки — надо же, а весит больше, чем можно было подумать — и, проваливаясь в песок, рванули к хранилищу.

Благодаря экранам можно не бояться вредоносного излучения, а куб могучей тушей прикроет нас отбури.

— Сшиваем? — спросил Сыч, когда мы вбежали в ветровую тень, и я кивнул.

Да, теоретически мы знали, что две наших «бурки» можно соединить, как плащ-палатки или спальники, но никогда не пробовали.

— Садись, — велел я Явонде, которая таращилась на нас, как кролик на парочку удавов.

Накидки состыковались, края их будто прилипли друг к другу, так что получился крохотный домик. Мы торопливо забрались внутрь, и я подумал, каково в подобном убежище Васе с Ингваром, парням намного более крупным, или Эрику с Рашидом, которым досталась весьма объемистая негритянка.

Наша же женщина будто вообще места не занимала.

Буря словно ждала этого момента, она обрушилась сверху с рычанием и воем, и ткань накидок прогнулась под ее напором.

— Поверь, юная дева, мы тебя не убьем, не съедим, и даже не изнасилуем, да и все, — проговорил Сыч.

Интересно, кем может быть Явонда в индейской картине мира, кто она в мире предков? Очередной дух? Вот только какой, злобно-соблазнительный или добрый, благожелательный? А может нечто такое, что надо спасать?

— Д-да, — отозвалась Явонда. — Я п-поняла. Спасибо. Но кто вы такие?

— Солдаты, — вмешался я, пока Сыч не понес любимую чепуху. — Обычные наемники.

— Д-да, — повторила она. — Только вот мы и правда за мир.

— Мы тоже, — сказал я. — Но что делать, если не за него нам платят, ешь меня кони?

Глаза девушки блеснули во мраке, и я понял, что она больше не дрожит, расслабилась и даже привалилась ко мне теплым боком.

— Очень смешно, — пробурчала Явонда. — Но как так? При чем тут мы? Мы летели на…

— Расскажи о вас, — попросил Сыч. — Что за группа такая, «Балда»?

Она засопела недоверчиво, но все же заговорила, и вскоре мы знали, что вокалистку зовут Гелия, она не только поет, но играет на гитаре, и вообще главная звезда, что кудрявая Азна — ударник, виртуоз на всяких барабанах, тарелках, кастаньетах и прочем, а обритая налысо Тамурда на сцену не выходит, но зато пишет стихи и музыку, она лесбиянка и ненавидит мужчин.

— Мы все против войны, — рассказывала Явонда, — но она вот особенно сильно.

Она говорила вроде бы естественно, несло от нее молочной спелостью молодой женщины, но все же что-то с этой красоткой было не так, как и с ее подругами, хотя что именно, я сказать не мог. Инстинкт на опасность молчал, но ощущение неправильности происходящего кололо подсознание даже не шилом, а ломом.

— И что теперь с нашими гастролями? Нас ждал Звездный Холл и сто тысяч человек… Мы не можем не прилететь.

Интересно, на какой планете этот самый Холл находится? Спросить ее, что ли?

— Не к нам вопрос, — Сыч протяжно вздохнул. — Мы ведь лишь исполняем приказы. Только полагаю, что духи предков будут к нам благосклонны…

Он бормотал эту чушь, а голова Явонды клонилась, клонилась, пока не легла мне на плечо. Под двумя накидками было душно, воздуха в крошечную щель проникало немного, а снаружи все так же лютовала буря.

Потом я сообразил, что толстую ткань дергает уже не ветер, а чья-то рука.

— Подъем, засранцы, — донесся снаружи голос Ричардсона. — Вы там не трахаетесь? Время откапываться.

Засыпало нас чуть ли не на метр, так что выбрался я из нашего убежища с трудом. Ветер стал потише, и небо местами очистилось, но над пустыней по прежнему мчались облака песка, и фонтан над Воронкой изгибался на юг уже на высоте в десяток метров.

— Приказ двигаться. Ждать не можем, — пояснил Ричардсон. — Пять минут на оправиться. Потом выходим.