Я кивнул.

— Не того мы закопали, — продолжил он. — Но ничего, и до этого доберемся.

Избавиться от Симона неплохо, конечно, но лучше бы сначала разговорить его и узнать, нет ли рядом других каннибалов, и не принадлежит ли к их приятной компании наш новый командир взвода? Но как… надо попытаться вспомнить фразочки, которыми обменивались Цзянь и прочие уроды типа Джавала.

Мы прошли между двумя кубами, затем миновали еще два, перед нами распахнулась Воронка. Бьющий из нее фонтан газа стал пожиже, но никуда не делся, а еще мы увидели башни — и на севере, и на юге; они остались такими же непроницаемо-черными, но в то же время изменились.

В чем заключается это изменение, я сказать не мог, но оно буквально царапало глаз.

— Ух, скорее бы выключить всю это цветомузыку, — заметил Эрик. — Надоела она мне. Хуже песка этого сраного.

Я тем временем подобрался поближе к Симону и повернувшись к нему, тихо произнес:

— Священная плоть нуждается в укреплении.

Он глянул на меня черными, словно маслины глазами, в которых светились презрение и неприязнь, бородка клинышком с стиле Дон Кихота воинственно поднялась.

— Что ты, обнаглевшее мясо, можешь знать о священной плоти? — спросил он медленно, делая паузы между словами.

— Истина лишь в ее пожирании… — начал я, вспоминая, что слышал тогда, когда избитым лежал на полу душевой, а каннибалы обменивались надо мной паролями и отзывами.

Симон недоверчиво хмыкнул.

— Пожирание и извержение создают этот мир, — выталкивать из себя эту формулу было трудно, я слишком хорошо помнил, что творили те, кто ей пользовался: куски окровавленного мяса над костром, человеческого мяса, и бесстрастная морда Цзяня, ловко орудующего ножом, изрекающего сектантские истины.

Эх, тогда мне было не до того, чтобы вслушиваться и запоминать.

— Вкус открыт нам, — это я помнил точно.

Симон расслабился, тонкие губы даже тронуло нечто вроде улыбки, он нахмурился.

— Вкус плоти святой, поэтому только он и сущ… — на этом месте я понял, что перегнул и совершил какую-то ошибку, может быть эту фразу положено озвучивать только жрецам вроде Цзяня, или может быть он трактовал догму не совсем каноничным образом, или я ошибся в какой-то детали.

— Не понимаю, о чем ты, да, — буркнул Симон злобно. — Чепуху несешь какую-то. Перегрелся на солнце?

Ну что же, не получилось.

— Да, — сказал я и отвернулся.

Мы обогнули воронку, и сердце мое забилось чуть чаще, поскольку стало видно, что к западу от девятого куба, который пульсирует точно так же, как и остальные, сбились в кучку наши. Ветер принес раздраженный возглас, порожденный женским горлом — девчонки наседали на Шредингера, махали руками, пытались что-то ему доказать.

— … обосравшийся тупой тиран, вот ты кто, носатый! — услышал я сердитый голос Гелии.

Даже ругательства из ее уст звучали музыкой.

— Ты будешь ползать у наших ног и вымаливать прощение! — Тамурда прыгала и размахивала кулаками перед лицом комвзвода.

Но не на того напали.

— Я выполняю приказы, — сказал Шредингер. — Так что закончили детский сад, и тихо. Вопросы к моим командирам. Ага, а вот и третье отделение, — он повернулся к нам. — Ричардсон, докладывай!

Пока тот рассказывал, что мы потеряли одного, но в целом все нормально, мы разглядывали девчонок, и Эрик в процессе сладострастно причмокивал.

Группа «Балда» невероятным образом сохранила привлекательность и свежий вид. Девчонки употребили вчера какую-то дрянь, потом их корабль сбили, они оказались в условиях жесткой пустыни, вместе с нами бегали туда-сюда, потели, напрягались и пугались, не спали ночь, даже не причесывались.

Но после этого выглядели идеально: глаза блестят, кожа гладкая, ни морщинки, ни прыщика, и волосы не спутались, играют искрами на солнце!

Как такое возможно?

— Рашида жалко, но что делать, — Шредингер почесал свой длинный нос. — Двинулись. Передовое охранение на твоих, Ричардсон.

Пульсация кубов терзала глаза, но я мигом забыл про нее, когда мы вышли на открытое место. Дорогу на север, к башням нам преградил настоящий вал из песка, не очень высокий, метра в два, но основательный: на его гребне копошились многочисленные безголовцы, сновали туда-сюда, как муравьи.

— Это как? Это что? — спросил Вася. — Это они построили?

Часть полигона за прошедшую ночь превратилась в настоящую крепость, и на ее территории оказался тот «пролом», через который мы сюда пробрались.

— Есть новости и похуже, — в эту фразу Симон вложил всю унылость своего голоса.

Вдоль последнего ряда кубов шагали столбоходы, двигались группами по трое, в ту сторону и другую… они патрулировали территорию, и маршрут этого патруля тянулся, насколько мы могли видеть, от песчаного вала на севере до самой ограды на юге.