— Да, — я подумал, что от зоркого индейского глаза ничего не укроешь. — Не знаю, как.

Если вспомнить предыдущие странные случаи, связанные с дрищами — когда я заглянул в танк и уцелел, даже на миг вроде бы понял его устройство, когда я дрался с одним и стал с ним единым целым… То получается картина совсем непонятная — почему-то я сродни этим существам, в которых нет ничего гуманоидного! Но почему? Как это возможно?

— Истину порой находишь совсем не там, где ищешь, — сказал Сыч и ободряюще похлопал меня по плечу.

Мда, и от мутной индейской философии не убежишь.

Шредингер встретил нас злобным взглядом, и Ричардсон принялся рассказывать, что мы видели.

— Очень хорошо, — сказал комвзвода, когда доклад закончился. — Дело нам по силам. Особенно учитывая, что они нас не видят… Только действовать будем двумя отрядами.

И на его физиономию, словно гадюка на камень, выползла улыбка, не предвещавшая дрищам ничего хорошо.

* * *

И вновь мы лежали за тем же самым холмиком, что и в предыдущий раз, и смотрели на дредноут. Только в этот раз нас было гораздо больше — девятнадцать человек, включая Шредингера.

— Пора бы им уже начать, — проворчал он, глянув на украшавшие запястье часы.

И тут же на севере поднялась стрельба — там небольшой отряд под командованием Ганса атаковал один из патрулей. Второй патруль, как раз проходивший мимо, тут же ускорился и потрюхал туда, откуда доносились очереди, на месте остались только охранявшие трещину дрищи.

Пятеро, расположившихся аккуратным рядочком.

— Пошли, — скомандовал комвзвода, и мы поднялись на ноги.

Все мои инстинкты вопили, что так нельзя, в полный рост идти на врага, ужасно хотелось залечь, казалось, что нас вот-вот заметят. Но мы спокойно двигались, а охрана не обращала на нас внимания, многочисленные глаза на черных лицах не могли помочь… интересно, в какой области спектра видят эти существа?

Дрищи что-то заподозрили только в самый последний момент, видимо услышали шаги. Но мы к этому моменту не только вышли на дистанцию прямого огня, но и подняли готовые к стрельбе калаши.

Я помнил, что произошло во время разведки, и боялся, что эта ерунда повторится, что опять «поймаю» волну чужих мыслей и ощущений, но пока ничего подобного не происходило. Может быть как раз благодаря моему страху и тому, что я пытался мысленно отгородиться от любого вторжения в свою голову.

— Шшшш… — начал тот враг, что стоял по центру.

Шредингер опустил поднятую руку, и девятнадцать стволов изрыгнули раскаленные свинцовые гостинцы.

Я помнил, как тяжело завалить дрища в стрелковом бою, как сложно вообще в него попасть. Но тут мы били в упор, шансов промахнуться не было, мы расстреливали находящегося прямо перед нами, неподвижного противника… и все получилось легко.

Пули рвали серые лохмотья, терзали спрятанную под ней черную плоть, тощие долговязые тела вздрагивали и колыхались, истекали прозрачной слизью, и падали, падали, одно за другим…

И только в последний момент те чувства, которые испытывали дрищи, пробили все мои барьеры, и я едва не задохнулся. Потом они выключились, исчезли, поскольку их источники перестали существовать как разумные, чувствующие существа, и я смог перевести дыхание, снять палец со спускового крючка.

— Обалдеть, справились, — голос Эрика прозвучал глухо в звенящей тишине.

— Это еще не обалдеть, это только начало, — пообещал Шредингер. — Тела в сторону! Позицию занять!

Сейчас должны вернуться патрули, еще десяток дрищей, и одолеть их эффектом неожиданности уже не получится.

Я нагнулся, чтобы взять один из трупов за нижние конечности, похожие скорее на корни, чем на ноги. Вася наклонился подхватить голову в «капюшоне», и тут мертвый дрищ содрогнулся, заколыхались лохмотья по всему телу.

— Это еще что? — Макунга отпрыгнул и схватился за автомат.

Я же застыл на месте, будто скованный параличом, не в силах отвести взгляд.

А тело менялось, волны бежали по тонким рукам, бугры вырастали на животе и груди. Лопались один за другим блестящие глаза, похожие на кусочки обсидиана, и сползали по лицу огромными каплями.

И жаркими волнами поднимался запах серы, отчетливый и сильный, вызывающий тошноту и головокружение.

— И другие тоже! — воскликнул Ричардсон. — Что с ними?

Ингвар и Нагахира бросили труп, который уже взялись тащить, и тот затрясся, точно эпилептик во время припадка. Одна из рук отломилась, когтистые пальцы впились в песок и… рассыпались на песчинки, с легким шуршанием растеклась серая накидка, расплылось спрятанное под ней тело.

И удивительно — я смотрел на мертвых дрищей, лежащих прямо передо мной, вроде бы мог рассмотреть их во всех деталях, но я бы снова не взялся описать их внешность.

— Серов! Отойди! — прикрикнул Шредингер. — Вдруг оно ядовитое!