Я подошел к раненому существу, поднял автомат, и в этот момент дрищ перестал дергаться. Он ощутил мое присутствие, и попытался заговорить, как это делали другие, а может быть этот же самый… может с ним я дрался около разрушенной башни, кто их разберет?

Меня словно клюнули в темя, пробили дырку, и в нее потекли шепчущие, царапающие мозги слова:

— Убееокончание… завершениедвижения… остановитьпрекратитьпрервать…

Каждое имело очень много значений, они переплетались, смешивались, я не был уверен, что понимаю хоть в какой-то степени верно. Но лежащее передо мной понимало, что не может дальше функционировать нормально, и хотя не испытывало боли в человеческом смысле слова, хотело закончить свое существование с моей помощью, и даже подсказывало, куда стрелять!

Я спустил курок, пули вонзились в ребристый живот, тот содрогнулся и перестал вздыматься и опадать.

— Хсссс… — произнес свистнувший мне в ухо ветер, и чужие слова из головы исчезли.

Ну а я бросился к Сычу, который сидел на полу, ошарашенно крутил головой и ощупывал грудь.

— Ребро, кажется, — сказал он, поднимая на меня взгляд. — Давай руку… Живой, надо же. Предки решили, что я могу дальше сражаться… и я не разочарую их.

Живой? Интересное слово из уст того, кто верит — мы в мире духов и давно померли? Хотя когда в тебя попадает пуля, наступает некоторая спутанность мысли.

— Погоди, — я потянулся к аптечке, и вытащил шприц-тюбик с антишоком.

Сыч попытался отвести мою руку, но я не обратил на его жест внимания и сделал укол. Индеец недовольно заворчал, но взгляд его почти тут же прояснился, а дыхание стало не таким напряженным.

Так что я оставил его и двинулся следом за Ричардсоном.

Одному из двигавшихся с ним бойцов не повезло, он лежал на полу и истекал кровью. Зато второй и сам комвзвода заняли позицию у выхода на лестницу, и стреляли они вверх, и это значит, что скорее всего лестница ниже наша.

Не дожидаясь приказа, я бросился к раненому.

Пробито бедро, и это значит, надо шустрить, иначе через пять минут некого будет спасать. Боец застонал, когда я принялся накладывать турникет, а потом расслабился, видимо потерял сознание.

Стрельба затихла, причем не только на нашем кусочке пространства, но и вообще. Остались только звуки работающей машинерии — булькание ванн, далекое жужжание крестов, еще более слабое, доносящееся снизу погромыхивание, видимо производимое работающими «десептиконами».

Наша связь внутри дредноута не работает… интересно, работает ли у дрищей?

— Так, следите за лестницей, они могут остаться внизу, хотя отступили наверх, и мы… — довести фразу до конца Ричардсон не успел.

В отсек вступил Шредингер, и это значило, что две атакующие группы соединились. Замысел удался, мы зачистили весь третий уровень, и в руках врага остался кусочек второго, ну и четвертый, где до сего момента никто из нас не побывал.

— Подгузники быстро меняем, — сказал комвзвода, улыбаясь безумно и кровожадно. — Сопельки вытираем, к новому делу готовимся.

* * *

Подготовка заключалась в том, что мы вкололи себе стимулятор.

В голове у меня зашумело, уши заложило, предметы в поле зрения стали очень-очень контрастными, как на древнем телевизоре, где настройка безо всякого пульта, ручками. Усталость не ушла совсем, просто вдруг появилась возможность не обращать на нее внимания, сердце забилось чаще, и мускулы болезненно задергались от наполнившей их силы.

Потом за эту силу придется заплатить, но сейчас мы почти как новенькие.

Нас вновь ждала аварийная лестница, и чтобы добраться до нее, мы двинулись в зал с ванными. Крайняя оказалась пустой, вытекшая из нее жижа зачавкала под ногами, от химического смрада зачесалось в носу.

Когда проходили мимо, сверху на дырявую емкость упало нечто вроде здоровенного механического паука.

— Не стрелять! — гаркнул Ричардсон, и вовремя, на железную тварь нацелилось с полдюжины стволов, в том числе и мой.

Паук не обратил на нас внимания, он сноровисто пополз к ближайшему отверстию от пули. Растопырился над ним, будто собрался отложить яйцо, из брюшка его выдвинулось тонкое жало, и на его кончике вспыхнула яркий огонь.

— Это просто сварщик, — констатировал Сыч, и мы пошли дальше.

От убитых дрищей не осталось почти ничего, они испарились точно так же, как и погибшие в пустыне. Там, где лежал добитый мной, обнаружилась горсточка черного пепла, и когда я поглядел на нее, то души моей коснулась мохнатая лапка печали.

Немного радости убить того, к чьим мыслям ты прикоснулся.

В люк я опять забрался вторым, следом за Ричардсоном, за мной снова оказался индеец. Из нашей группы один человек погиб, один получил тяжелую рану, так что нам добавили еще двоих, и в их число попал Эрик.

— Это штрафбат или гвардия, никак не пойму? — пробормотал он, знакомясь с лестницей, которая нам успела надоесть, и в шахте голос финна прозвучал глухо и неестественно.