— Сегодня мы грузимся и вывозимся за мост, — объяснила Анне, укладывая камни в сумки. — Через несколько дней ярмарка на Репейном холме. Надо быть.

Анна взялась помогать. Поднесла несколько окаменевших раковин, чисто выбитых из породы.

— А что там вообще? — спросила.

— Все подряд продают. Смотрят. Ходят… Да как на любой ярмарке… — Орчиха задумалась на секунду. — Ну или не на любой. На деревенской. В захолустьях… У вас там в столицах не так все, наверное.

Анна не стала спорить.

Подтвердила:

— Наверное.

И поднесла еще камень.

Орра нагрузила гиен и рюкзак себе.

— Вот так… — Вскинула ношу на мощные плечи. — И пойдем.

— А я что? — Анна виновато огляделась вокруг. Не хотелось быть бесполезной. — Как какая-то белоручка.

— Вы не донесете, — строго покачала головой Орра.

— Я подниму. Хоть один.

Анна схватила плоский пласт с россыпью ежовых коричневых игл.

— Поднять-то поднимете. Но не донесете. — Орчиха была непреклонна. — Тропу вспомните. Она скользкая опять после дождя. Вы сюда шли — шатались, а с ношей такой… Не-е-ет. Покачнетесь да рухнете вниз с откоса. Вам оно надо?

— Не надо, — сдалась Анна. — Но уж очень не хочется быть бесполезной, когда другие трудятся.

— Пойдемте… — Орра не стала больше медлить. Ноша была нелегка. — А вы не бесполезная, — продолжила она по пути к выходу. — Вы в другом нужны. Вы думать должны. Планировать.

— Что-то пока не получается хорошо это делать, — призналась Анна. — И с этим мостом. И с этим разводом... И с этой зимой. Я ведь считала… И из того, что насчитала, немного проку получается. А ведь надо и того, и другого…

— Надо, — не стала спорить орчиха. — Ну так мы ж тут не первый год живем. Не первую зиму. И не умерли пока. Так что справимся.

Анне отчего-то не верилось. Да и не хотелось выживать, преодолевать на последнем издыхании. Хотелось, чтобы было спокойно. За всех. Знать, что все будут сыты и согреты до самой весны. Жить просто…

— Справимся…

— И по поводу моста вы зря так печетесь, — решила разрядить обстановку Орра. — Он нам ведь и помогает. По нему конный отряд разбойничий не пронесется. Все аккуратно, медленно ходят — и это хорошо.

— Так и камень неудобно возить, — не разделила ее оптимизма Анна.

— Камень, госпожа, из гротов неудобно вытаскивать по низким ходам да по тоненьким тропкам. Гиены помногу не уносят, как ни крути. Новый выход, чтоб ближе к забоям был, нужен. Чтоб коней подвести получалось с телегой… Вы в разные стороны смотрите, госпожа, а не в одну.

Не поспоришь.

Они вышли, отвезли камни и еще раз вернулись.

И еще.

Всего три ходки.

После, уже дома, Анна спросила у Джины про барсуков. Та удивилась. Вспомнила и рассказала:

— Когда в каменоломне была работа, я светила там, как и все другие деревенские дети… Из уст в уста передавали, что ежели заблудишься в туннелях или застрянешь где, надо всегда звать на помощь серебряную барсучиху.

— И помогало?

— Кому как. — Джина залила кипятком разнотравье в большом чайнике. Голос понизила, хоть кроме них двоих на кухне никого больше не было: Мариса ушла вместе с Оррой в дровяной сарай. — Мне один раз помогло. Случилось так: плита сверху упала и отделила меня от остальных. Там уже было не разгрести… И без света… — Ее голос дрогнул. Воспоминания были не из приятных. — Обшарила нити — все указывали в сторону обвала. Единственный проверенный путь. Я стала искать новый ход. Хоть какой-нибудь… И звала. Барсучиху…

— Пришла она?

Джина кивнула:

— Пришла. А может, мне в темноте примерещилось… Голос — рычание и фырканье… Я ползла на этот голос сквозь такие дыры, что застрянь — и все, намертво! Но нужный ход отыскала, как видите.

— Какая жуткая история… — вырвалось у Анны непроизвольно.

— Обычная история. — Джина пожала худыми плечами, и ее высокая фигура склонилась над чугунной конфоркой печи, где жарились на сковороде лисички. Она помешала их деревянной ложкой, заставив шипеть. Перевела тему: — Грибов нынче много, госпожа. Мы и солим, и сушим. Так что вы не бойтесь.

Слухи о том, что хозяйка имения боится голода, разошлись уже по всей деревне.

Анна поразилась их скорости:

— Не то чтобы я боюсь. Просто переживаю.

— Не переживайте. Перезимуем. Вот и матушка пришла…

Как Джина услышала? Непонятно. Лишь чуть слышно скрипнул пол в разваленном холле.

Ирма принесла корзину яблок. Поставила посреди кухни.

— Вот. И не переживайте…

Опять.

Анна вздохнула. Попыталась оправдаться:

— Да я не за себя… За деревню.