Происходящее напоминало коалиции и переглядки в средней школе. Все эти дружбы против друг друга и разговорчики за глаза…

— Подробностей, — туманно пояснила Маргарет.

— Подробностей чего?

— Того, как ты страдаешь от предательства.

— Ясно…

Анна понимающе покивала. Внимательно оглядела гостей. Все нарядные, все красивые, все влиятельные… Развлекаются ерундой уровня дешевого ток-шоу.

Скучно как.

А насчет страданий… В памяти, стремительно подстраивающейся под новую реальность, накал эмоций после Иванова предательства уже остыл. Краски боли тускнели и истлевали. Почти не осталось их.

Герцог же, виновник страданий предшественницы, вызывал лишь отвращение и презрение. Тут тоже приятного мало, но это иное. И, что радует, прошел вдруг страх.

— Ты должна сиять! — велела сестра.

— Я постараюсь, — вдохновившись ее задором, пообещала Анна.

Она выпрямила спину и пошла следом за Маргарет в центр зала.

Там бледная девушка в серебристых шелках играла на клавесине. Тонкая диадема приминала буйные каштановые кудри. Пальцы порхали над клавишами. Ресницы на полуопущенных веках трепетали в такт мелодии.

Вокруг толпились зрители. Те, что стояли ближе, молчали и внимали. Те, что подальше, тихо гудели с пчелиной монотонностью.

Сестра повела к дальнему столу, за которым восседала очередная компания. Гудящие проводили Анну заинтересованными взглядами и зажужжали активнее.

— Госпожа Беверли, господин Саган, господин Нэйтли… — Маргарет опустилась в свободное кресло у стола. Одно из двух. Поприветствовала по очереди всех присутствующих. Мило улыбнулась. — А я сегодня не одна.

Анна села рядом.

— Герцогиня… — Господин Саган, поджарый, кудрявый и крутоусый, похожий на стереотипного гусара, оценивающе оглядел Анну. С головы до ног. — Вы прекрасны, как всегда.

В хитрых глазах его плескалось недоумение. Комплимент был по сути вопросом.

Который озвучила пышненькая розовощекая госпожа Беверли.

— Как вам удается так держаться в такое-то сложное время? — спросила она практически напрямую, но Анна сделала вид, что не поняла.

Прикинулась дурочкой.

— Я пью кофе по утрам. Всегда. Очень крепкий. А вечером травяной чай с особым сбором. От вина решила отказаться совсем…

Вышло убедительно.

Маргарет хрюкнула, неэлегантно подавившись игристым. Отставила бокал в сторону.

— Ах… — растерялась на миг госпожа Беверли. — Я ведь не об этом…

— О чем же? — Анна невинно вскинула брови.

— О вашем горе…

Кажется, госпожа Беверли ее искренне жалела, хоть и не без доли любопытства.

— О вашей оплошности, из-за которой вы потеряли мужа, — вмешался господин с недовольной миной на сальном лице.

Его имени Анна не запомнила.

Неприятный какой…

— И какую же оплошность я совершила? — уточнила она спокойно.

Уже догадываясь, что прозвучит в ответ.

— Потеряли ногу…

Тут он перегнул.

Перегнул палку так, что все остальные, сидящие за столом, посмотрели на него с глубоким осуждением.

Анна вздохнула.

Сальный господин явно был из тех людей, что просто обожают говорить другим гадости, искренне считая себя этакими правдорубами. «Не обижайся, но это же правда! Уж такой я человек, не могу молчать…» Анна встречалась с подобными типами в прошлой жизни.

И не обижалась.

Просто прекращала всякое общение раз и навсегда.

Маргарет побагровела от возмущения. Она уже начала подниматься из-за стола, но Анна мягко тронула ее за руку. Улыбнулась.

Нет-нет. Они еще поговорят.

Главное сегодня — бодрость и жизнерадостность.

— И как вы эту мою оплошность себе представляете? — Она растянула улыбку шире. — Мне интересно? Вышла я на прогулку в сад, зазевалась, глядь — а ноги-то и нету! Вот же растяпа, потеряла…

Госпожа Беверли, которая минуту назад взирала на Анну чуть ли не со слезами, громко рассмеялась, но тут же смутилась и приложила к губам кружевной платочек.

Дружно гыгыкнули господин Нэйтли и его соседи.

Сальный «правдоруб» сердито поджал губы. Буркнул что-то под нос.

«Гусар» Саган громогласно хохотнул и похлопал его по плечу.

— Ну что же вы, господин Борвокс, верите глупым сплетням? Разве будет изуродованная женщина столь непринужденно порхать по приемам? Конечно, нет! Лишившись красоты, любая дама спрячется от чужих глаз, чтобы не опозориться ненароком. Это все выдумки про утраченную ногу…

И этот не лучше…

— Вовсе не выдумки, — объявила Анна во всеуслышание. — Чистейшая правда.