— Да! — Анна повысила голос, и жутковатое эхо скакнуло по углам. — И хватит изворачиваться. Надоело. — Она ощутила, как стены сходятся… нет… она сама становится больше, и комната уже тесна. — Значит, так. Эту квартиру, мою, отдашь моим родственникам. У меня их много, знаешь ли. Все с детьми, а кто и с внуками. А ту, новую, на которую из семейного бюджета деньги таскал, поделишь пополам. Одну часть, мою, тоже моим родственникам…

Иван побледнел весь, глазами по сторонам зашарил нервно.

— Да как же «твою», Анечка? Я ведь сам купил…

— Купил он! — рыкнула Анна гневно. — А кормил тебя кто и обслуживал все то время, пока ты на «запасной аэродром» деньги откладывал? Кто счета все закрывал? Кто лечил тебя и выхаживал, когда ты болел, дорогущий стационар не по средствам обеспечивал? А помнишь, как ты открыл счет на себя и заставил меня остатки унаследованных от родителей денег на него положить? А прежнюю нашу квартиру, в которую я основную часть наследства своего вложила, помнишь? Ты ее по своей недальновидности мошенникам отдал, хоть я и умоляла тебя этого не делать… Не так много ты вложился — немного и потеряешь.

— Какая ж ты, Анечка, меркантильная, — забормотал бывший муж.

Анна даже открещиваться не стала. Слова Ивана не имели над ней больше никакой власти.

— Какая есть. Думай обо мне что хочешь — все равно. Ах да, вторую половину новой квартиры Верочке отдай.

— За что же Верке-то? — ошалело выпалил Иван и громко икнул от волнения.

— За моральный ущерб. За то, что издевался над ней и угрозами жить с собой заставлял. И это не обсуждается.

Последние слова прокатились по гостиной раскатами грома.

Иван закивал часто-часто — все, мол, исполню, а Анна с чувством выполненного долга скользнула на улицу из тесного плена бетонной коробки.

Вот и все.

Она оглянулась по сторонам. Мир, серый и безрадостный, почти потерял все краски. Он стремительно стирался, исчезал, отрывался от нее, и не было в том никакой грусти.

«Правильно», — думала Анна.

Все правильно…

Вдруг ее утянуло куда-то ветром, протащило, легкую, вдоль бульваров, магазинов, улиц прямо к старенькому автовокзалу, возле которого, как лошади у коновязей, теснились под длинными навесами неказистые автобусы, идущие в глубинку к районным центрам и деревням.

У одного из них, еще не открывшего двери, стояла Верочка с огромной сумкой на плече.

Никого рядом не было. Контролер и водитель ушли заполнять документы. Другие пассажиры грелись в здании вокзала. Посадка планировалась через полчаса.

Анна подлетела к боковому автобусному зеркалу, глянула на себя — ничего не видно. Ну и хорошо. Так проще, а то не хватало еще лишним свидетелям на глаза попасться…

— Здравствуй, — произнесла она тихо.

Вера услышала, повернулась на голос.

Прошептала одними губами:

— Вы… — Она виновато потупилась, заковыряла ногой кучку прелых листьев в ледяной корке. — А я вот не выдержала… Уезжаю. К своим. Он мне жизни все равно не даст, и терпеть я больше не могу.

— Он тебя больше не тронет, — заверила ее Анна. — Не уезжай пока… Он должен квартиру на тебя переписать. Половину. Ты не отказывайся только…

— Квартиру? — Верочка ахнула. — За что же? Мне бы и покоя хватило…

— Не отказывайся, — настойчиво повторила Вера. — И не бойся его больше.

— Не буду, — всхлипнула собеседница. — Спасибо вам… Я же что-то должна для вас сделать в благодарность за помощь?

Анна отказалась:

— Мне ничего не нужно. Здесь.

Верочка задумалась растерянно, но оживилась вдруг.

— Я придумала, что сделаю! Я в суд на него подам. Знаю, что у нас тут подобное дело вряд ли получится выиграть, но все равно… — Она горестно покачала головой. — Все равно я обязана… Я после вас была, и вы за меня заступились… А кто за них заступится?

— За кого «за них»? — не поняла Анна.

— За тех, кто после меня может появиться. Вдруг Иван себе новую жертву найти захочет? Вдруг будет еще одна девушка, такая же, как я, зависимая, наивная и слабая…

— Ты не слабая, — сказала ей Анна.

— Спасибо, — ответила Верочка.

И руку безошибочно вперед протянула.

И Анна, раскрыв незримую ладонь, коснулась, прощаясь, этой руки.

А потом ее вдруг потянуло с силой вверх. Мир на глазах стал распадаться на куски, как рассыпающийся пазл.

Она проснулась.

За деревьями парка, в деревне, кричали первые петухи.

Новое утро вплотную подобралось к ночной темноте и уже теснило ее.

«Вот и все», — подумала Анна и, испугавшись вдруг, что вся память сию секунду сотрется, вскочила с кровати как ошпаренная. Кое-как натянула поверх спальной рубашки платье, накинула на плечи шаль, схватила в охапку рукопись и поспешила в библиотеку.

Спать не хотелось совсем.

Чуткая Мариса быстро обнаружила госпожу за работой.

— Что-то вы рано, — удивилась Анниной бодрости.

— Вдохновение вот напало.

Мариса сонно зевнула:

— Напало, значит… Хуже волка это ваше вдохновение.