— Какие у нас сегодня могут возникнуть проблемы? — Тоном главнокомандующего перед сражением поинтересовался отец у собравшихся на галерке аристократов.

— Как всегда, — отозвался один из «могучей кучки», — князь Хорс пытается из любого, даже самого незначительного эпизода раздувать глобальное попрание княжеских вольностей. В этот раз вот свару Громова и Светлова пытается вывести на отмену императорского решения. В общем, все, как обычно, не считая того, что в результате этой заурядной склоки мы по любому теряем одного из своих сторонников. Громов вон, даже не подошел сюда, все время внизу, возле Хорса отирается.

Пока отец с другими князьями обсуждал намечаемую ими тактику, включая дополнительное привлечение для голосования в нужном ключе имеющихся у его сторонников должников, я просто стоял недвижимо, пытаясь вчувствоваться в источаемые князьями эмоции. Не сказать, чтобы вообще ничего не получалось, но выходило откровенно невнятно. Вон, к примеру, князь Зубов, один из сторонников проимператорской партии. Какие он эмоции испытывает в настоящий момент? Вроде, как даже что-то неодобрительное, но, не прислушиваясь к нему изо всех сил, я бы на такой почти незаметный отрицательный эмофон, быть может, и внимания то не обратил. И таки, похоже, есть в этом дворце какие-то артефакты, мешающие работе ментальных магов. Впрочем, в таком месте… было бы как раз намного удивительнее, если бы ничего подобного тут не было. Все же не простые люди тут собрались, князья земли Славской! Понимать надо!

Заседание продлилось до позднего вечера. Все это время я сидел рядом с отцом, набираясь мудрости. Даже обедали там же, в зале, что называется, на ходу. У отца с собой оказались очень замечательные артефакты, которые внутри были значительно больше, чем снаружи, да еще и температуру помещенных в них пирогов и чая сохраняли. Тоже какие-то замшелые традиции отыскались на этот счет, чтобы вся эта говорильня продолжалась без всяких перерывов. Не мудрено, что некоторые князья просто задвигают заседания, несмотря на всю их несомненную важность для всего аристократического сословия и для них лично. И, кстати, да, тот предложенный законопроект, отменяющий решение императора на запрет военного противостояния князей Громова и Светлова необходимого кворума так и не набрал. Хотя, если бы не отсутствие в зале чуть ли не трети князей, могущих принять участие в этом голосовании, еще не известно, как бы повернулось это дело.

— Ну, что, Сергей, получил хотя бы примерные представления о том, как решаются дела в данном органе? — Поинтересовался у меня родитель, когда мы уже снова почти что возвратились к тем самым циклопическим колоннам, откуда начинался наш сегодняшний путь на заседание Княжеского Совета.

— Представления получил. Только не кажется ли тебе, отец, что когда-нибудь князья, отчаявшиеся в законных способах отстоять свои привилегии, могут решиться на незаконные? Точнее, то самое покушение — не является ли оно первой ласточкой подобной перемены в их настроениях?

— Не стоит вслух разговаривать на подобные темы, — нахмурился родитель, поглядывая по сторонам, но убедившись, что никого из посторонних даже близко вокруг не наблюдается, сам продолжил изложенную мной мысль. — Хотя, ты знаешь, иногда мне кажется, что император сам изо всех сил провоцирует князей на это выступление, тот же Громов — он ведь отнюдь не первый, кого Владимир так демонстративно оттолкнул.

— Зачем ему это? Ты же сам говорил, что в совокупности княжеские дружины сильнее, чем войска императора. — Все же я сам усомнился в конечном выводе из своих идей.

— Это если они все заодно выступят. Да только вряд ли такое произойдет. — Задумчиво произнес родитель и тут же замотал головой, самого себя опровергая, — да нет, чушь это. При любом княжеском восстании крови настолько немеряно прольется, что и сама империя запросто может не выдержать, развалившись на куски.

Мы уже в наше поместье возвратились, когда я родителю еще один вопрос задал:

— Отец, а как много аристократов пользуются порталами наподобие твоего?

— Наподобие моего меньше десятка. У меня самого, у родственников — парочка, императору тоже две штуки сделал и друзьям еще…. — Приосанился родитель. — Это моя личная разработка, больше я никому подобных многоцелевых артефактов, без второй задающей части, не делал, а более простых, в которых переход осуществляется исключительно между двумя их частями… тоже немного. И сотни, наверное, на всю империю не наберется. Все же артефакты первого-второго уровня сложности очень мало кто способен повторить, пусть даже этому кому-то и удастся откуда-нибудь раздобыть их готовые схемы.