Она посмотрела на меня с тяжким вздохом и заявила:

— Знаешь, если бы ты сейчас начал объясняться в любви, точно огрёб бы по морде.

— А нас-то пошто? — удивился я. — И вообще, сразу начала на меня наезжать, неизвестно с чего.

— Неизвестно? — она смерила меня насмешливым взглядом. — Ты же знаешь, кто такая мама. И кто я на самом деле. Я что, не понимаю, почему ко мне все вы, коты, клеитесь?

— А нас-то пошто? — снова спросил я. — Мне на эти вопросы, если ты заметила, несколько фиолетово. Я, волею крёстного, да будет Его правление долгим, спокойным и счастливым, в этой очереди впереди тебя стою и у меня, если твоя мама права насчёт этого приглашения, те же проблемы.

— Хм… — взгляд Даши из враждебного стал заинтересованным: — Предлагаешь прикрывать друг друга, если что?

— Хотя бы не собачиться и не подставлять друг друга.

Она какое-то время рассматривала меня, потом кивнула:

— Хорошо, не буду подставлять тебя… сильно. Только не слишком наглей.

Намёк я понял: если она будет проявлять ко мне слишком доброе или хотя бы откровенно нейтральное отношение, тут же пойдут домыслы и кривотолки, что совсем не нужно, ни мне ни ей. Но и я не мог не обозначить свою позицию:

— Только меру соблюдай, а то привыкнешь ещё…

— Хорошо, постараюсь сильно не привыкать, — ответила она уже более весёлым голосом, давая понять: намёк, что я не потерплю наездов свыше минимально необходимого понят.

Дальше мы ехали молча, но свою ладонь из моей она высвободить не пыталась. А я смотрел по сторонам, тем более, что въехав в Москву мы сбросили скорость и я мог ещё раз насладиться видами города, на сей раз вечернего, расцвеченного огнями. На сей раз мы не стали углубляться в центр, а проскочили по Садовому кольцу и свернули на Тимирязевский проспект, в стародавние времена моей первой жизни бывший, если я правильно понял, Новослободской улицей, а сейчас получивший название в честь нынешних владельцев научного анклава. Вскоре мы свернули куда-то и у меня уже не получалось совмещать старую планировку Москвы с нынешней, потом ещё и неспешно полетели над широким проспектом, больше похожим на аллею, навстречу поднявшемся перед нами сияющим башням дворца Тимирязевых, чем-то напоминающего сильно разросшийся вширь и выросший в вышину замок Белоснежки из Диснейленда моей юности. По сравнению с этими масштабами Ленинец выглядел мелко и бедно, но дворец главных держателей биологической науки Империи был не просто местом обитания одной из богатейших семей современной России. Здесь же размещался крупнейший научный и учебный центр с мощным хозяйством, снабжавшим столицу значительной долей потребляемого продовольствия и всяческими экзотическими яствами, столь любимыми аристократией. Вскоре по обе стороны от дороги поднялись огромные оранжереи, по случаю ранних зимних сумерек освещённые всеми цветами радуги. Тогда я подумал, это для того, чтобы каждый сорт растительности получал идеальный для него спектр освещения, и вскоре старший Тимирязев подтвердил мою догадку.

Машина остановилась возле огромной, метров двадцать в высоту, арки в перегораживающей проспект, по которому мы только что проехали оранжерее. Эта оранжерея была освещена вполне дневным светом, почти как солнечным. Встречал нас княжич Тимирязев, мой тёзка. И мне только показалось, или действительно, взглянув на Дашу он сразу как-то напрягся. Впрочем, хлопнул по подставленной ладони он меня совершенно искренне, а когда мы отошли немного вглубь оранжереи, собственно и бывшей дворцом клана величайших агрономов Империи, не удержался и спросил:

— Чего с такой охраной?

Я на это сделал загадочное лицо и, понизив голос принялся пояснять:

— Ну… понимаешь… ехали далеко, а места у нас дикие… всякое бывает…

Даша на это фыркнула:

— Ага, бывает. Просто дядя Захар у нас параноик, а этот ему подстать. Ты покажи, как запаковался.

— Да ладно, — отмахнулся я, — я даже с предохранителя не снимал. И вообще всё в машине оставил.

Сказав это я слегка отвернул ворот рубашки и обратился уже к младшему Тимирязеву:

— Извини, тёзка, понимаю, что невежливо вот так, но так надо.

Сергей округлил глаза и не удержался от вопроса, который, тем не менее, так и не смог толком сформулировать:

— Так вы же царская семья! Как это?..

— А вот так. Точно ещё ничего не понятно, но дядя Захар считает, что надо усилить безопасность.

— Опа! — мой тёзка намёк понял, потому и уточнил: — Но нам-то надеюсь, доверяете?

— Если бы нет, кто бы меня сюда отпустил? — ответил я и Сергей заметно успокоился.

Сливал я ему это не просто так: дядя Захар решил, что, слухи, которые пойдут после этих намёков вызовут бурление… гхм… сами знаете чего и в этом бурлении может всплыть что-то связанное с заговором, в существовании которого он уже не сомневался.