- В детстве, мне много рассказывали о той системе, что возвели ещё древние фурии. Кажется, она называлась «Пространственными виадуками». Это пути между мирами, вроде того, через который и я пришла в этот мир. И большинство из них вело в миры-фермы, вроде вашего, где мы могли собирать урожай душ. Хотя, для вас, логичнее это назвать миром-электростанцией.

- Довольно умно было сбежать сюда. Здесь вы всё ещё можете подпитывать свои устройства, ну и питаться самостоятельно.

- Только моя стая, точнее те, кто от неё остался, бежали именно в этот мир. Прочие выжившие укрылись в других подворьях и ресурсных мирозданиях. Кто-то и вовсе отказался спасаться. Понимаете, пани доктор, работа и жизнь на хозяйствах вроде этого, далеко не престижна. Многие предпочли гибель, позорной жизни среди пищи.

- Понимаю. А те, кто всё же пришли, решил раствориться среди людей?

- Да, вожак решил, что для стаи так будет более безопасно. Разведчики, которые побывали на других пастбищах, рассказывали, что тамошние стаи, в большинстве своём либо захватили верховную власть, либо погибли от рук добычи, пытаясь.

- Вожак единолично решает, что стая будет делать?

- Да, это его бремя, управлять стаей и заботиться о её выживании. Лидеры малых видов, зачастую вынуждены были ещё и пресекать конфликты с более обширными породами.

- В их обязанности входит и наказание?

Мне всегда было больно вспоминать про своё изгнание. Не только потому, что это большое потрясение и клеймо. Но и из-за этого тяжёлого ошейника на шее, что постоянно приносит мне страдания. С внутренней стороны на нём выбиты символы. Эти страшные слова, обозначающие мой проступок, должны вечно напоминать мне о том, что я совершила. И они действительно напоминают, впиваясь в шею и оставляя на ней вечные отметины.

- Можно я не буду об этом говорить?

- Разумеется, дорогая. Тогда я хочу спросить у тебя о другом. Если «Катаклизм» вынудил всех вас покинуть родной дом. То осталось ли там хоть что-то живое, и что самое важное, опасное? Не зря же я тащу с собой солдат?

- Хм, может конечно кто-то из сородичей умудрился выжить во время терраформирования. Но мне кажется, что кроме автоматонов, никого опасного ожидать не следует.

- Автоматонов?

- Раньше они были призваны служить нашей расе и заменять сородичей на всех тяжких работах. Сейчас же они скорее всего так и бродят, без дела, по опустевшему миру. Может «Катаклизм» и их изменил.

- И что же думаешь? Нам стоит их опасаться?

- Ровно так же, как и остальной Страны Ветров.

- Ну как ты? Жива? - знакомый, приторно ласковый голос вытянул меня из небытия.

Открыв свинцовые веки, я ещё несколько мгновений щурюсь от яркого белого света. А затем моим глазам предстаёт лицо Элл.

Чёрт! Я очень плохо помню что произошло. Ещё недавно я праздновала вместе с месье Меласки и прочими людьми из Ронийского сопротивления. А теперь сижу на холодном белом полу в неизвестном помещении и вижу перед собой доктора.

Нет, до этого точно было что-то ещё... Подземелья. Взрыв. Запах мяса. Погоня. Я словно бы сражалась с огромным зверем. И в то же самое время я сама была этим зверем.

Не имея сил даже пошевелить языком, я старалась передать всё своё негодование уставшими глазами. Глиммер кажется уловила моё полное непонимание.

- Ох, моя милая Ришар! Ты что же ничего не помнишь? Что же, так и запишу в твоей карточке. Почему мои манипуляции на мозге испытуемых постоянно провоцируют частичную потерю памяти? Надо будет разобраться в этом. Но можешь не волноваться, у нас теперь будет сколько угодно времени! Ты показала себя отлично! Я восхищена твоей работой! Это просто великолепно!

Наконец я начала более-менее чувствовать свой язык и еле-еле им ворочая, произнесла:

- Что... Что?

- Ты их всех убила. Всех своих друзей-повстанцев! Ещё и их лидера поймала. Превосходная диверсия! Пока ты выкуривала их из подземелья, я, с помощью нашей общей подруги, сместила пана коменданта. И теперь вся эта убогая страна - наша! Не бог весть что, но меня устраивает.

В голове стали всплывать более чёткие картины происходившего. Заседание совета повстанческих организаций Ронии. Я ещё недавно всемирная знаменитость, чудом оказавшаяся среди всех этих побитых жизнью вояк. Виктор Меласки, наш командир, поднимает тост. После него все, кто сидит в зале падают и корчатся от боли. Он всех отравил. И меня тоже.

А потом...

- Я взорвалась?

- А? - Глиммер кажется не очень поняла ход моих мыслей.

- Там, в подземельях... Я взорвалась? Ты сделала из меня бомбу?