С последним убедительным доводом Карина вроде как согласилась, после чего они выбрались к дорожке следов, протоптанных носильщиками контрабандистов. По прикидкам пройдя необходимую сотню метров и убедившись, что их собственные следы теряются на фоне других, Годяй остановился и сделал налобник поярче, решив, что если не оборачиваться и светить под ноги, вряд ли их заметят издалека. В этом месте следы едва угадывались, по неизвестным причинам слой пыли вокруг был явно меньше. Впереди виднелся перекресток, выходить на него со светом парню совсем не хотелось, и он стал искать, где бы затаиться, поджидая контрабандистов на обратном пути. Пришлось поиграть светом и перебежать за перекресток, но и за ним были длинные, уходящие за видимость обозрения стены. Тогда Годяй решительно нащупал угол перекрестка и повернул налево, там, по его ощущениям стены не так далеко заканчивались от его центра. Но и здесь поджидала неудача, спрятаться можно было только вдалеке, а он не знал, с этого ли места к ним тогда повернули. Выругавшись про себя, они снова вышли на проклятую развилку и в нерешительности встали.

— Годяй, давай немного вернемся назад, — предложила тихо Карина.

— Там тоже, насколько помню, далековато. Как же задрали меня эти блуждания в потемках... Ладно, проверим, что будет, если пойдем направо. Идем по разным стенкам, сразу за ними врубаем свет и смотрим.

Рядом послышался страдальческий вздох, и они, вполголоса чертыхаясь, продолжили искать убежище.

За торцом стены со стороны Карины оказались несколько бетонных столбов, она сразу дала знак Годяю, но не успел он сделать в ее сторону пару шагов, как шестым чувством понял, что на перекрестке кто-то появился и юркнул под защиту спасительного угла. Послышался шорох шагов, звякнул под ботинками мелкий камушек, а пятно света напротив метнулось за невидимое отсюда укрытие. Годяй на мгновение вспотел липким потом, но на смену ему тотчас пришло холодное осознание возможной неизбежности скорой драки с врагом. Достав нож, он присел, поджидая контрабандистов. И они не замедлили с появлением, но не заметили парня, а неожиданно для него завернули в сторону девушки.

Годяй замер, внутри него все сжалось. Очертания двух фигур не торопясь промелькнули мимо столбов, за одним из которых пряталась девушка и... стали возиться у стены напротив, открывая невидимую отсюда дверь. Затем один фонарь скользнул по столбам, потом по улице...

— Нечего там смотреть, никого нет. Пять минут отдыхаем и делаем вторую ходку. Фонарь, не добравшись до Годяя какой-то жалкий метр, потух и его владелец исчез в освещенном квадрате небольшой дверцы.

Следующие минуты протекли в абсолютной тишине. Из-за столба показался тусклый приближающийся свет, немного осветивший пространство между стенами. Годяй сразу рванулся навстречу и крепко прижал к себе подрагивающую от страха Карину.

— Чешем отсюда, и побыстрее. Все что необходимо, мы выяснили, надо только ближайший маркер зафиксировать.

— Господи... Когда это закончится, мне никогда не было так страшно, даже на войне. Не оставляй меня больше одну, пожалуйста. Мокрый нос уткнулся в щеку Годяя. Он было хотел поцеловать прильнущую к нему девушку, но вместо этого слегка отстранился и взял за руку.

— Карина, прошу тебя, перестань. Идти надо...

Вернувшись к месту прошлой ночевки, упаковали обратно вещи в сумки, перетащив пожитки ближе к месту ставшей едва не роковой встречи с контрабандистами. Годяй уже начал понемногу ориентироваться в межуровневом лабиринте, ведя их окружными путями и попутно запоминая новые цифры маркеров, встречавшиеся по маршруту. Девушка же почти все это время молчала, углубившись в свои мысли, иногда совсем невпопад отвечая на его вопросы. Попытки растормошить ее, отвлекая на бытовые мелочи ни к чему не привели и в конце концов Годяй вынужден был самому себе признаться, что коль ни черта не понимает, что происходит с Кариной, надо отстать и просто заниматься насущными проблемами, постоянно возникающими на ровном месте. Недавний момент был, конечно, очень неприятный, но не настолько же, чтоб замкнуться в себе на неопределенное время. Да, ужас, но не ужас, ужас, ужас... «На периметре и не такое ощущали, там кроме страха и кровь была, и смерть, а сегодня ничего необычного по большему счету не произошло. Шанс неожиданной встречи на чужой территории был постоянно, зачем так нервно реагировать? Странные эти женщины...» — думал он, готовя нехитрый ужин из пакетов на газовой горелке, чудом найденной в дни бунта на стеллаже бытовки его последнего места работы.

Горячий ужин взял свое; на сытый желудок из головы исчезает часть темных мазков бытия, да и желание насытиться по полной теперь можно терпеть наравне с голодными. Мысли слипались, Годяй вдруг ощутил дикую усталость, накопившуюся за непростой день и лег, устремив глаза в едва угадываемый потолок. Рядом послышался шорох, от на несколько секунд распахнутого одеяла повеяло теплой сыростью. «Надо бы подсушить над горелкой, ночью можем подмерзнуть», — возникла ленивая мысль.

Окончательно оформившись, она заставила парня встать, достать горелку и включить живительное пламя, расправив над собою кусок одеяла. Одному его сушить было крайне неудобно, пришлось позвать сидящую в темноте девушку, безропотно принявшую его предложение. Она влезла под одеяло, молча уставившись на синий ореол пламени, иногда брызгавший крохотными искорками от сгорающих частиц садящейся в огонь пыли.

— Ненавижу эту игру, — неожиданно выдала Карина, так и молчавшая весь ужин. — Не так все должно быть в далеком будущем.

— Почему? — удивился Годяй. — Ресурсы небесконечны, время больших государств и глобальных войн разбилось на междоусобицы за каждый плодородный клочок земли, элиты крепко держатся за власть над оставшимися под ними подданными. Игра выстроена, как симулятор этого всего, ничего странного не вижу, хоть с первого дня тоже утверждал, что она мне противна.