Для меня футбол всегда был тайной за семью печатями. Коллеги по таксопарку, бывало, спорили до хрипоты, обсуждали переходы футболистов туда и обратно, забитые и пропущенные голы и шансы любимой команды занять какое-нибудь приличное место. Мне всё это казалось безумно скучным, в спортивных разговорах я особого участия не принимал, хотя поддакивать в нужных местах научился мастерски. Я и на стадионах был считанное число раз — например, уже в девяностые за компанию смотрел, как «Спартак» на каком-то из московских стадионов гоняет нулевую ничью со словацким «Кошице».

Впрочем, кое-чем те пивные спортсмены мне всё-таки помогли — именно благодаря им я и вспомнил, что в этом сезоне чемпионом СССР неожиданно для многих стал ленинградский «Зенит». Но вот о судьбе ЦСКА я не помнил ничего — взлеты и падения этой команды прошли мимо меня, и я не чувствовал, что что-то потерял в той и этой жизни. Но вот поди ж ты — знать бы, что будущий тесть будет болеть за эту команду…

Турнирную таблицу в случайно сохранившейся газете я посмотрел, но ничего необычного — с моей точки зрения — там не увидел. Ожидался семнадцатый тур чемпионата из тридцати четырех возможных, и впереди болтались «Спартак», киевское «Динамо», «Днепр» и — внезапно для меня — московское «Торпедо». «Зенит» был в этой группе, но пока лишь подбирался к лидерам, и только благодаря послезнанию я мог бы поставить на его победу любую сумму, которая у меня имелась. Впрочем, сейчас ставки были только подпольные — Валентин уже просветил, — и никаких гарантий выплаты выигрыша никто дать не мог. Скорее, я бы предположил, что мой огромный выигрыш мне никто не выплатит со стопроцентной вероятностью — а потому и сам отказался влезать в этой очень черный бизнес.

ЦСКА обитал ближе к нижней границе турнирной таблицы. Автор заметки, посвященной итогам тура, напоминал, что эта команда может и удивить — например, у неё имелось четыре победы, а также ничьи с прошлогодним чемпионом «Днепром», со «Спартаком» и с киевлянами. В целом в матче с «Нефтчи» именно армейцы были фаворитами; я ничего про эту игру не помнил — как и вообще про любую из игр нынешнего чемпионата.

Из той же газеты я внезапно выяснил, что пока я сдавал сессию и разбирался с комсомольцами, в мире случился чемпионат Европы по футболу, который проходил во Франции. Советская команда по какой-то причине в нем не участвовала, а поэтому и освещалось это мероприятие не слишком широко — впрочем, я считал, что факт чемпионства хозяев турнира может мне пригодиться. К тому же капитаном французов тут оказался Платини — его знал даже я, человек, от футбола максимально далекий^[3].

— А ты-то за кого болеешь? — спросил Александр Васильевич, когда мы спустились в метро.

Ответ у меня был наготове.

— За «Спартак», — сказал я.

— Вот как… А почему?

— Отец за них болел, сколько себя помню, ну и мне передалось. Но я, скорее, за нашу сборную болею и люблю, когда они побеждают.

Это была чистая правда. Мой отец действительно очень любил московский «Спартак» и не пропускал ни одного матча с их участием, которые показывали по телевизору. В 1977-м он с друзьями съездил на игру свердловского «Уралмаша» с вылетевшим в первую лигу «Спартаком» — но его команда тогда каким-то образом проиграла провинциалам. Мальцом мне лестно было сидеть рядом с ним перед телевизором и подражать его эмоциям, которые сопровождали забитые или пропущенные голы, ну а заодно я немного узнал историю этой команды — без особых подробностей. Ну а сборная — это сборная. Их матчи в институтскую пору мы смотрели все, независимо от предпочтений — как только нам стал доступен телевизор.

— А, сборная… понимаю, — кивнул Александр Васильевич. — Но у них маловато побед.

— Ну почему же, в последнем отборочном цикле было целых четыре, — блеснул я свежеприобретенными знаниями. — С поляками только не повезло, у них надо было тоже выигрывать.

Со мной, разумеется, согласились, и по тону Александра Васильевича я понял, что тест на футбол я сдал — не с высшей оценкой, но баллов мне хватило на уверенный зачет.