— Боб. Можно, наверное, сдать этого Лёху в милицию как свидетеля, что твой бывший поклонник не попался никакому медведю в архангельской тайге и благополучно добрался до Москвы, но, к сожалению, времени мало. Менты слишком долго раскачиваются… Пока этого Лёху допросят, пока решение примут. Боб уже все дела успеет сделать.

— Какие дела? — обеспокоенно спросила Алла.

— Он к нам собрался, — просто ответил я. — Ночью. То, чего я боялся вчера и над чем смеялся твой отец. Но я знаю эту породу, он не успокоится, если его не успокоить.

— И ты опять… — она кивнула на разложенное по верстаку оружие. — Ты опять собираешься защищаться?

— Не совсем, — я улыбнулся. — На этот раз я собираюсь нападать. Только… только мне нужно сделать одну вещь. Ну-ка, садись вот сюда.

Я встал со стула и подвинул его Алле. Она послушно взгромоздилась на него — не самое удобное место для сиденья и ноги до пола не достают, но она уже им пользовалась.

Сам я открыл ворота гаража, завел машину и наполовину выехал на улицу. Потом поднял «Верховину» на подножку, взял нужный ключ и начал откручивать заднее колесо.

— Что ты делаешь? — поинтересовалась Алла.

— Повышаю свои шансы на победу, — не отвлекаясь, сказал я. — С этой штукой, думаю, мне никакой Боб не страшен.

— Ты про колесо? — удивилась она.

Я не стал ничего отвечать. Прислонил снятое колесо к стене, пару раз протянул цепь, нащупал замок, поддел его отверткой — и у меня в руках оказалось чуть больше метра хорошо смазанной и гибкой железяки. Я показал его Алле:

— Нет, вот про это. У нас в городе пацаны часто такими бьются.

— Но это опасно! — воскликнула она.

— Конечно, — согласился я. — Особенно если у тебя такой цепи нет, а у твоего противника есть. Только надо её немного обработать.

Вопреки распространенному мнению, в исходном виде цепи никто никогда не использовал — это не кнут, чтобы махать им налево и направо, да и гибкость у цепей от мотиков не абсолютная. Поэтому оставляют небольшой кусок, а остальное собирают в подобие рукояти — ну и для надежности заматывают это изолентой. Я оставил лишь небольшую ударную часть — сантиметров двадцать; остальное сложил в несколько раз и крепко замотал. Получилось что-то очень похожее на то, с чем мы пацанами упражнялись в деревне — у одного из старших ребят был подобный хлыст, с которым он ходил на дискотеку в соседнее село. Вроде бы удача ему сопутствовала достаточно долго.

Для пробы я взмахнул пару раз этой нунчакой — держать её было не слишком удобно, слишком широкой получилась рукоятка, — но переделывать не стал. Для меня эта цепь была одноразовым оружием — если оно не сработает, надо его бросать и доставать следующее. Всё равно я не считал себя великим воином и собирался брать разнообразием.

— Ну вот и всё… я готов.

— Теперь домой?

— Ты — да. А я поеду знакомиться с твоим Бобом.

Алла открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут же захлопнула его. Но я видел, как её возмущение ищет выход — и спустя пару мгновений она заявила:

— Я тебя не пущу!

И встала в проходе, уперев руки в бока.

Я кинул цепь на верстак и устало плюхнулся на освободившийся стул.

— Почему?

— Почему? И ты ещё спрашиваешь, почему? Егор, всё наше знакомство — это одна сплошная драка. Тебя били, резали, арестовывали… Я не хочу так больше!

Она подалась вперед и обняла меня так резко, что я едва не свалился — чудом удержался, но пришлось вставать, чтобы её напор не опрокинул меня окончательно.

— Не так уж и часто били, — примиряюще сказал я. — И клянусь, что это самый-самый последний раз. Если разобраться с Бобом, то больше у нас врагов не останется, мы будем жить спокойно и думать только о хорошем. Думаешь, мне приятно снова про все эти игрушки вспоминать? Я был уверен, что они остались в моем детстве.

— Но зачем, Егор? Зачем?

— Я же объяснил… Можно и в милицию позвонить, но у них там бюрократия и государственный переворот, им не до нас. К тому же они уверены, что этого Боба загрыз медведь, а я всё выдумываю. Можно, наверное, остаться дома, но мне не хочется снова менять входную дверь и покупать новые картинки у твоей Снежаны… я понятия не имею, что этот Боб притащит с собой. А если он поранит отца или бабушку? Нет, надо воевать на его территории… и желательно тогда, когда он не ожидает нападения.

— Тогда я поеду с тобой! — заявила Алла. — И не отговаривай меня! Не прогонишь!

Я обдумал эту мысль — вернее, я вдруг понял, что собирался ехать через весь город, в котором полно патрулей и блок-постов, неся в своей сумке с наивной надписью «Спорт» целый арсенал, которого хватит на небольшую войнушку. Любой мент или военный, который проявит совершенно нормальное в условиях госпереворота любопытство, закроет меня на десять замков и будет прав. А сидя за решеткой я вряд ли смогу защитить Аллу, её бабушку или отца от нападения безумного Боба. То есть мне опять предстояло использовать свою невесту для прикрытия своих же злодейских замыслов.

Вот только в логово Боба я её тащить не собирался.