* * *

— М-ма-м-ма… кажется, я бездарен в искусстве меча, — огорчённо протянул Какаши, глядя на еле заметную полоску длиной в несколько сантиметров. Она пару мгновений светилась белым светом, затем, погаснув, оставила тонкий порез шириной с человеческий волос.

До стены было всего лишь пять шагов. И при помощи энергии духа ему удалось с такого расстояния сделать настолько маленький, практически незаметный разрез. Что поделать, в чём-то ками дал, а в чем-то оставил с носом. В техниках ниндзюцу он гений, особенно в стихии Райтона. Однако клинок… Видимо, не светит ему постичь состояние «един с клинком». Во всяком случае, не в ближайшее время.

По ощущениям прошло больше часа. Он, конечно, не ожидал быстрых результатов. Но после объяснений отца думал, сможет показать гораздо больший прогресс.

Перед глазами возник образ отца, разрубающий воздух быстрым слитным взмахом сабли. Как белый луч пронзает стену на расстоянии в тридцать шагов, оставляя длинный глубокий разрез. Биджу, его отец был хорош в кендзюцу. Чертовски хорош.

— Ну-ну, не переживай, сынок, — похлопал сына по плечу Сакумо, — это довольно неплохой результат. Особенно если учесть, что мой предел, как только я здесь очутился, был лишь двадцать шагов. Но я тренировал эту технику всю жизнь.

— Это… — Какаши растерялся. — То есть ты смог здесь продвинуться в понимании меча?

— А что я должен был делать в течение стольких лет? — пожал плечами Сакумо. — Один на перекрёстке… вокруг никого. Лишь я да мой меч. Оставалось только тренироваться. И медитировать.

«Мой отец — чёртов псих. Он тренировался даже после смерти», — мелькнуло у Какаши. Всё-таки шиноби — сумасшедшие люди. Особенно сильные шиноби. А его отец, без сомнения, был одним из сильнейших ниндзя не только в Конохе, но и во всем мире. Сложись его судьба иначе, он мог бы стать Четвёртым Хокаге вместо Минато-сенсея.

Какаши отдал саблю отцу:

— Что-то мы задержались здесь. Мать, наверное, нас заждалась уже.

Отец вложил меч в ножны.

— Меня — возможно. Однако не тебя.

— Что? О чём ты, пап?

Сакумо указал на его тело, по-доброму улыбнувшись:

— Похоже, твоё время ещё не пришло. У тебя остались неоконченные дела.

Какаши посмотрел на свои руки, что светились странным зелёным светом, как и всё его тело.

Также он почувствовал, как его, словно пушинку, отрывает от земли и куда-то медленно, но верно, тянет.

— Теперь я могу покоиться с миром, — сказал Сакумо, помахав рукой. — И наконец-то увидеться с твоей мамой. У меня будет только одна просьба к тебе. Или, скорее, желание.

— Папа… — прошептал Какаши. К горлу подкатил ком. — Конечно. Я выполню, что ты хочешь.

Силуэт его всё удалялся. Какаши тянуло к выходу из пещеры. Он боялся, что отец не успеет ему сказать последние слова. Что времени не хватит. Вот силуэт отца подёргивается дымкой.

Улыбка Сакумо вдруг стала чрезвычайно широкой и даже немного хитрой.

Перед тем, как его окончательно выдернуло из перекрёстка, Какаши услышал далёкий голос отца.

— Знаешь, сын… Думаю, шляпа хокаге тебе подойдёт.

«Чего?» — осознать услышанное он не успел. Ибо его сознание окутала тьма. Густая, тягучая тьма, в которой пребывать хотелось как можно меньше.

Впрочем, Какаши задержался в этом состоянии совсем недолго. Уже в следующий миг лёгкие обожгло, тело словно прошило разрядом тока, и он вновь открыл глаза в реальном мире.

Глава 61

После того, как его сердце пронзили, Джирайя некоторое время был в сознании. Его мозг улавливал, словно в бреду, как Нагато прознает угольно-чёрными куройбо совершенно беспомощного Какаши. Слышал, как последний чакроприёмник входит тому в череп, с хрустом ломая пластину протектора Скрытого Листа.

Всё это он осознавал. И ничего не мог сделать. «Нагато, как же так?» — это было его последней мыслью перед смертью.

Джирайя ожидал затухающих мыслей. Ожидал предсмертных галлюцинаций, но некоторое время он просто пребывал в темноте.

До тех пор, пока не ощутил под ногами («Стоп, под ногами⁈») поверхность озера.

Хлюп-хлюп…

Он прошёлся по ней, будто она была обычной поверхностью. Однако никакой чакры из стоп он не пускал. Наклонившись, он посмотрел в своё отражение в воде. Всё те же белые волосы, налобный протектор с кандзи «Масло», алые отметины, словно кровавые слёзы, спускающиеся от глаз к скулам… эту рожу он мог лицезреть в зеркале каждый день. Но вот окружение несколько удивляло.

Джирайя огляделся. Вокруг лишь бесконечное озеро, от которого отражался свет звёздных скоплений и разноцветных туманностей на небесах. Подняв голову, он не увидел никаких знакомых созвездий. Да и сами звёзды были разных размеров и переливались мерцающим радужным свечением.

Вдалеке возникли силуэты его товарищей. Того, кого он потерял на войнах и опасных миссиях.

— Ребята, — прошептал он. — Я иду к вам…