Стоило Шизуне извлечь странные глазные яблоки и запечатать их сначала в специальную банку с раствором, а затем и в фуин свиток, как ирьёнины обнаружили явный прогресс.

Дело сдвинулось. И с каждым мгновением Цунаде и Карин удавалось на йоту, но отдалить пациента от порога Чистого Мира. После активной фазы исцеления необходимо взять пробы крови. К слову, последней у пациента на момент начала операции и вовсе не обнаружилось. Сейчас же постепенно, очень медленно, по капле и лишь благодаря огромным энергетическим вливаниям Карин, но она восстанавливалась. Хотя Нагато всё ещё нуждается в переливании.

Впрочем, состояние Нагато всё ещё было тяжёлое. Стабильно тяжёлое, хотя и прогрессирующего ухудшения из-за отсутствия додзюцу больше не было. Сердце не справлялось самостоятельно и билось через раз. А иногда и вовсе останавливалось. Лишь при помощи специальной техники Цунаде удавалось запускать его вновь и вновь. Она боролась за жизнь Нагато. Но, несмотря на все усилия, жизнь едва теплилась в его теле. Будто умирающий сам не хотел жить. И сам стремился к порогу Чистого Мира.

Неужели Сайтама зря на неё положился? Получается, так. Но она ведь не ками. Даже с поддержкой от Карин — природного гения целительства и ходячей «аптечки» — у неё всё ещё не выходит улучшить его состояние. Пациент в коме.

«Нужно что-то делать», — подумала Цунаде, переводя взгляд с живого трупа на бледную, покрытую испариной Карин. Её ученица долго не протянет. Состояние Нагато далеко даже до удовлетворительного, несмотря на извлеченный риннеган. Воскрешать Цунаде не умела. А пациент на столе был скорее мёртв, чем жив. Но отступать она ни в коем случае не собиралась. Не тогда, когда на неё надеялся лысый.

На данный момент её знаний не хватало, чтобы помочь пациенту. Нужен был взгляд со стороны. Возможно, стоило применить другой подход.

— Шизуне, нам нужно связаться с ним, — твёрдо заявила Цунаде. — Его опыт нам может пригодиться.

— Вы про… — расширились глаза брюнетки в удивлении.

— Верно, я об Орочимару, — кивнула Цунаде. — Знаю, к нему раньше не было доверия. Проклятый Змей совершил множество жутких дел, в том числе и против нашего селения. Однако сейчас он на стороне Конохи.

Змеиный Саннин после промывки мозгов от Джирайи и главы Яманака работал в подземных лабораториях. У них с Хирузеном-сенсеем новый договор, который разрешает ему проводить практически любые эксперименты на мелких разбойниках, нукенинах и других отбросах, позволялось даже брать для особых случаев преступников из тюрьмы Листа. Цунаде была, откровенно говоря, против таких методов, но Хокаге заявил, что в состоянии приближающейся войны с Акацуки им нужны любые подвижки и любые козыри. И если эксперименты Орочимару смогут эти самые козыри предоставить, то Коноха будет финансировать всё, что потребуется.

Из последних исследований Змеиного Саннина — Цунаде помнила, как тот работал над клонами, исцеляющим фактором и мутациями, дающими повышенную регенерацию. Она пока не знала, на какой стадии находятся его исследования. Однако то, что знания Орочимару в ирьёниндзюцу нисколько не уступали знаниям Цунаде — неоспоримый факт. Возможно, ему не хватало личных навыков, но он мог это компенсировать своим природным гением и знаниями в генетике. А его широкие познания и изыскания в фуин, а также такой мистической области, как душа, делали из него кладезь воистину бесценной информации. Да, её бывший друг, безусловно, был гением, причём не только в экспериментах. Его свежий (и подчас безумный) взгляд на вещи мог бы подтолкнуть Цунаде к своим прорывам в ирьёниндзюцу. Если бы Орочимару не пошёл по кривой дорожке и продолжил практиковаться во врачевании вместе с ней, как когда-то… вероятно, титул первого медика мира достался бы вовсе не Цунаде.

— Н-но… думаете, это, — неуверенно протянула Шизуне.

— Где лаборатории АНБУ, ты знаешь, Шизуне, — перебила бывшую ученицу Цунаде. И это правда. Они вдвоём наведывались в исследовательский корпус совсем недавно и общались с тамошними «знатоками». Лишь одно посещение отбило напрочь желание сотрудничать с теми кретинами. Но иногда это необходимо. — И поторопись. У нас не так много времени.

* * *

Стоило Джирайе призвать стариков с Горы Мьёбоку, как Шима тотчас с визгом грохнулась в обморок, прямо в лужу, а Фукасаку схватился за сердце.

— Т-ты… т-ты… же умер, Джирайя-чан, — дрожащим голосом прошептал Фукасаку, опираясь на тросточку.

— Как видите, Фукасаку-сама, я — живее всех живых, — бодро заявил саннин.

Жабий Мудрец вытащил из-за пазухи свиток призыва, развернул оный и протёр глаза. «Но я же точно помню, имя померкло…» — шептал он.

Затем сунул свиток обратно и принялся нервно тормошить свою жену, пытаясь привести ту в чувства:

— Вставай, старая! Это всего лишь Джи-чан! И он — не призрак!