После побега биджу, воспользовавшись суматохой в Аме, ему удалось почти из-под носа коноханинов утащить Гедо Мазо под землю, а затем и спрятать статую.

Но вместе с тем Зецу нашёл то, чего найти не ожидал.

Целую ночь он был погружён в свои мысли и пытался понять, какого биджу вообще произошло? И что теперь делать?..

Силуэт Зецу вынырнул в сотне километров от скрытой базы.

Перед ним в рассветных лучах солнца, что едва пробивались сквозь высокие заросли бамбука, возвышался двухэтажный домик. Домик, к слову, был накрыт пышными кронами деревьев, что прорастали прямо из здания, потому сверху его заметить невозможно. В нём не было ни окон, ни дверей. А сам он оказался словно бы сплетен из толстых веток.

Зецу подошел вплотную к переплетению ветвей и… нырнул в него.

Мгновение — и он стоит в небольшой уютной горнице. В стене вбита фуин-плита с высеченным на ней символом, что светился в темноте золотисто-рыжим светом, едва разгоняя густой мрак. Под плитой стояла небольшая кровать с периной.

— Я всё ещё не понимаю… — прошептал Зецу, осматривая юную девушку, что без сознания лежала на кровати.

Бледная кожа, длинные серо-голубые волосы, по-аристократически изящные черты лица, маленькие овальные наросты на месте бровей. Из головы по бокам от темечка шли небольшие рога, напоминающие заячьи уши. Эта девушка была самым прекрасным созданием на свете, которое Зецу когда-либо встречал. И единственное существо, ради которого он готов был пойти на всё и даже больше.

— Мама… — дрогнувшим голосом молвил Зецу.

Это была именно она. Кагуя Ооцуцуки — прародительница чакры и богиня-кролик. Вот только…

«Почему она такая маленькая?» — мелькнуло у Зецу.

На вид маме было лет двенадцать-тринадцать, не более. На её теле не было никаких повреждений или травм, но она по-прежнему не приходила в себя. Что очень беспокоило Зецу.

Он подошёл к изголовью кровати, присел и положил руку на её лоб. На месте, где когда-то красовался алый риннешаринган — самое могущественное додзюцу в мире, сейчас виднелась лишь тонкая едва заметная полоска. Очевидно, веки риннегашарингана были плотно сомкнуты. Да и мощь глаза Зецу совсем не ощущал. Будто того и вовсе не было. Либо он попросту не был пробуждён.

— Что же с тобой произошло, мама?

Будто услышав вопрос Зецу, веки девочки дрогнули. Носик сморщился. Зецу тут же убрал свою руку и, отойдя на несколько шагов назад, уставился на неё. Уставился с надеждой, ожидая чуда.

И чудо не заставило себя долго ждать. Она медленно открыла глаза.

По её мимике пока нельзя было понять, о чём она думает.

Кагуя, прищурившись, уставилась в потолок, затем перевела взгляд на фуин-плиту, от которой лился янтарно-золотой свет вместе с теплом.

— С возвращением, мама, — решил нарушить тишину Зецу и склонился, опустившись на одно колено. — Я долго пытался вернуть тебя. Но не ожидал, что твое воскрешение пройдёт совсем не по плану.

Его силуэт окутывал мрак. Всё же фуин на плите давал света даже меньше, чем ночник.

Кагуя приподнялась и повернула к нему голову.

— Кто ты? И где я? — её голос сейчас был заметно выше, чем Зецу запомнил. И ему даже на мгновение показалось, что это вовсе и не мать, поскольку в нём он не чувствовал той властности, мощи и непоколебимой воли, какую чувствовал когда-то.

Но он отбросил эти нелепые мысли. Это была именно мама. А её теперешний вид был, скорее всего, из-за того, что она не вобрала в себя всех биджу. Очевидно, удар Сайтамы как-то нарушил печать Хагоромо и освободил её.

Зецу уже хотел было объяснить, что он — это её воплощённая воля, а она сейчас находится в созданном им убежище около границы Страны Дождя, как вдруг мать ошарашила его новым вопросом:

— А кто… я?

Зецу так и застыл. Если бы у него был человеческий рот, он бы его открыл в изумлении. «Это какая-то шутка?»

Он поднялся на ноги и приблизился к принцессе Ооцуцуки.

Стоило его силуэту появиться на светлом пятачке, что образовался вокруг фуин-символа, как Кагуя тихо пискнула:

— У-и-и… Не подходи…

Она резко отпрянула, прижавшись к стене, а в её лавандовых глазах застыли слёзы.

— М-ма-ма? — запнувшись, протянул Зецу. — Это…

Кагуя дрожала, прикрывшись простыней. Она натянула её до самых глаз. К слову, риннешаринган по-прежнему был плотно сомкнут — это Зецу не мог не заметить.

«Чёртов Сайтама! Это ведь твоих рук дело, лысый ублюдок! Вот только как? Как тебе это удалось?» — мысленно кричал он. Его мать была освобождена, но при этом потеряла память и, очевидно, большую часть сил.

От бурлящего негодования из него вырвался тихий рык, который ещё больше напугал Кагую.

Ну, учитывая, что вокруг царил полумрак, а вид Зецу — крайне далек от понятий «милый» и «симпатичный», то такая реакция у маленькой девочки закономерна.